— А что, если он намеренно поступит именно так? — нахмурился Саргон.

— Предпочтет смерть от руки охотника, чтобы избежать публичного позора? — Маг приподнял черную бровь.

— Возможно. Но тогда и Хью несдобровать.

— Я думаю, что твоему дружку в любом случае несдобровать, Элазар, — хмыкнул Вардван.

— Отчего же? — пришла очередь ректора удивляться.

— Я бы предпочел работать год без жалования, чем сообщать леди Айле последние новости.

— Год без жалованья? Хм… — Саргон задумчиво потер небритый подбородок большим пальцем руки.

— Эй, — спохватился проректор, — я сказал это для примера!

— Солнце поднимается… — Белла встала на крыльце и поглядела на полосу леса за оградой.

— Думаешь, пора? — обратился к ней ректор.

Он тревожно нахмурился, глядя в сторону Южной башни.

— Гварен Ладвик — один из немногих учеников, в которого я верю, Элазар, — вмешался в их разговор проректор.

— А я верю в тех, кто усиленно продолжает нарушать мой устав… — проворчал Саргон и неторопливо пошел в сторону башни.

Первые лучи уже золотили стеклянный купол. Когда Элазар поднимался по старым ступеням, то ловил себя на мысли, что сердце стучит гораздо чаще, чем обычно. Ректор, а волнуется, как девица на первом балу!

Ворча, Саргон поднялся на самый верх. Проклятье, предстояло столько дел! В этом году первокурсники оказались самыми беспокойными из всех, кого он знал. Это не могло не радовать его как руководителя, поскольку блеск в глазах и бодрость духа есть бесценное сокровище для юных учеников. Но не должна была беда вгрызаться в стены этого замка. Только вот, вопреки его желанию, она, словно дикий шторм, волнами все билась и билась о них.

Саргон остановился перед дверями и тихо приложил к ним ладонь. Он постоял так минуту, затем заставил себя толкнуть их. Створки поддались, являя взору зал Баркарна, наполненный радужным светом. Ректор опустил взгляд на пол, и его губы дрогнули. Он прижал к ним кулак, сдерживая эмоции. Все пятеро мирно сопели, так безмятежно, что хотелось остановить время и не позволить ему украсть этот момент. Ректор сохранит его в памяти, как и другие прекрасные воспоминания. Именно такие моменты побуждали Элазара оставаться в этих стенах руководителем.

Ладвик обнимал одной рукой ведьму, второй — Брогана, и ректор представил себе их пробуждение. Келейр свернулась клубочком у мужа под боком, а рыжий Юган удобно устроил голову на животе Гварена и спал с приоткрытым ртом, укрыв всех своими длинными огненными волосами. Саргон так же тихо прикрыл двери и, не в силах сдержать улыбку, неспешно побрел прочь. Сейчас он был так доволен, что мог почти спокойно думать о предстоящей встрече с хозяйкой Раегдана и о гневе Дарема.

Рейн что-то пробормотал в полудреме и закинул ногу, как ему показалось, на скомканное одеяло. Немедленно «одеяло» дало ему тумака и откинуло ногу обратно. Сонный Броган приоткрыл один глаз, желая понять, что, собственно, происходит. Увиденное мгновенно прогнало сон, едва он встретился со знакомым карим взглядом.

— А, чтоб тебя… — сипло пробормотал дракон, едва ли не соприкасаясь с небритой физиономией Ладвика.

— Неужели теперь ты будешь преследовать меня и по утрам, сразу после пробуждения? А, Броган? — медленно проговорил волк, словно пробуя слова на вкус.

Тело ломило и ныло, но это было тело человека. Каким-то невероятным чудом ему удалось вернуться. Или одно из этих «невероятных чудес» он сейчас, словно возлюбленную девицу, обнимал рукой? Неужели им удалось вернуть его?

— Проклятый симулянт! — прорычал дракон, стремясь освободиться из объятий товарища.