— Мы будем драться за то, чтобы вырваться из этого мира, и ты нам поможешь, — заявил Тагоре.

— Покинуть Терру? — Он усмехнулся и потер виски костяшками пальцев. — Проклятье, глаза так и горят.

— Что с ним такое? — поинтересовался Шубха.

Ашубха присел рядом с Каем на корточки и обхватил руками его голову. Пожиратель Миров внимательно присмотрелся, повернул голову и оттянул кожу в том месте, где был вживлен аугментический глаз. По щеке Кая сбежала кровавая слеза.

— Кровь Ангрона! — выругался Ашубха. — Замолчите все, они нас видят и слушают.

Кай попытался высвободиться из рук Пожирателя Миров, но это было невозможно. Он не мог ни повернуть голову, ни шевельнуть плечом. Ашубха уставился прямо в глаза Кая, и, если бы не вынужденная неподвижность, тот бы непременно поежился от переполнявшей взгляд злобы.

— Умно придумано, — произнес Ашубха, прикладывая пальцы к щекам Кая. — Но на этом все и закончится.

— О чем ты говоришь? — выдохнул Кай.

— Что ты делаешь? — воскликнул Атхарва.

— Заметаю следы, — ответил Ашубха, погрузил большие пальцы в глазницы и вырвал глаза астропата вместе с окровавленными проводами.

Глава 17

СМЕРТЬ ПРИБЛИЖАЕТСЯ

СОСКОЛЬЗНУВШИЙ ПОВОДОК

АНТИОХ

Лицо Кая закрывала маска из крови, масла и охлаждающей жидкости. Шубха взял его за руку, и отряд снова отправился к центру города с той скоростью, на какую был способен раненый Джития. Несмотря на просьбы оставить его и дать умереть спокойно, Тагоре и Кирон с двух сторон поддерживали слабеющего космодесантника. Кай уже перестал кричать, хотя ужасная боль и не думала утихать. Он считал, что это плохой признак.

Оборванные провода шлепали его по щекам, и, хотя Кай погрузился в мир, привычный для большинства астропатов, после перенесенной травмы он никак не мог с этим освоиться. Тем не менее операция по удалению глаз, несмотря на всю свою жестокость, была проведена с такой же точностью, с какой бы ее осуществил хирург-аугментик.

Его слепозрение с трудом приспосабливалось к тому, чтобы снова стать главным среди его чувств, и пока вокруг Кая мелькали только размазанные световые пятна. Он блуждал в мире обоняния и слуха, вкуса и осязания. Он ощущал твердые камни мостовой под ногами и холодный ночной воздух. В крытых переходах витали ароматы кулинарного жира и горящего дерева, но преобладающим ингредиентом оставался теплый запах скученной человеческой общины.

— Почему он это сделал? — прошипел Кай между сдавленными всхлипываниями и вздохами, когда Севериан остановил отряд на пересечении трех улиц.

— Что сделал? — переспросил Шубха. — Кто?

— Твой брат-близнец. Почему он вырвал мои глаза?

Шубха виделся ему злобным всплеском пурпура и золота, беспорядочным нагромождением резких граней, так что его неустойчивая аура содрогалась под воздействием ощущения обособленности. Шубха страдал от разлуки со своими братьями по легиону, и эта слабость разрушала его изнутри.

— Ты был шпионом, — ответил воин.

— Что? Нет! Я не шпион! Ничего не понимаю…

— Твои глаза, — пояснил Шубха. — Люди, которые нас преследуют, наблюдали за нами через твои глаза.