Нагасена прячет в ножны меч, завидев приближающегося Сатурналия. Хотя их объединяет одна цель, в присутствии кустодия все же не обнажают оружие.

— Как мог Пожиратель Мира догадаться, что за ними наблюдают?

Нагасена пожимает плечами.

— Я не знаю, да это и неважно. Это космодесантники, а я начинаю понимать, что мы их недооценивали.

— Как это?

— Они были созданы, чтобы стать лучшими солдатами, и нетрудно предположить, что они всего лишь генетически выведенные палачи, для которых существует одна цель — убивать и разрушать. Но они намного больше, чем просто солдаты. Их разум усилен до непостижимых смертным пределов, а их мозг работает так, что я не в состоянии уследить за ходом мысли.

— Ты хочешь сказать, что не в состоянии охотиться на них? — спрашивает Сатурналий.

Нагасена позволяет себе слегка улыбнуться.

— Нет, ничего подобного. При всем их генетическом совершенстве и физическом превосходстве в глубине души они все же просто люди.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Скажи, что сильнее всего их задерживает? — спрашивает Нагасена.

— Они несут раненого человека, — отвечает Сатурналий. — И Астартес Гвардии Смерти долго не протянет. Им надо было оставить его в этой развалине. Рисковать всем ради того, чтобы под него подстраиваться, нелогично.

— А ты бы оставил раненого кустодия? — спрашивает Нагасена.

— Нет, — признает Сатурналий.

— Они все еще связаны узами братства, — печально произносит Нагасена. — Они руководствуются понятиями чести. Не такого поведения я ожидал от предателей.

— Что это значит?

— И ты ошибаешься, — продолжает Нагасена, игнорируя вопрос Сатурналия и показывая на прерывистый кровавый след. — Они несут двоих раненых.

Атхарва постучал кулаком по разрисованной металлической двери и стал ждать ответа. Дом оказался обычной пристройкой под односкатной крышей, выходящей на заваленную мусором площадь. Здесь сходилось несколько узких улочек, и на крышах многих домов сидели металлические вороны, бесстрастно наблюдавшие за площадью, словно безмолвные часовые. Хотя беглецы и старались держаться в тени, Атхарва понимал, что на них смотрят не меньше сотни пар глаз.

— Да вышиби ты эту дверь! — воскликнул Тагоре.

Атхарва смотрит, как на виске Пожирателя Миров пульсирует вена. В холодном воздухе нейроимплантаты в его черепе негромко шипят, и Атхарва гадает, чем это грозит такому деликатному механизму, как мозг.

— Нам необходима помощь хирурга, — ответил Атхарва. — Как, по-твоему, он отнесется к пациенту, если мы высадим дверь?

— А мне плевать, — огрызается Тагоре.

Он прицелился в центр двери и одним движением снес ветхую створку. Дверь упала внутрь скудно освещенной комнаты, где горела единственная лампа, распространявшая запахи низкокачественного масла и животного жира. Кроме того, воздух был насыщен ароматами химикалий, сушеных трав и испорченного мяса.

Ашубха и Кирон затащили Джитию внутрь и уложили на широкую кушетку, жалобно заскрипевшую под весом космодесантника. Шубха нес на плече Кая. Тело астропата бессильно обмякло, словно он уже умер. Его аура съежилась и потускнела, но Кая еще можно было спасти, и тогда бы она вновь засияла.

— Положи его сюда, — сказал Атхарва, показав на деревянную скамью у стены.

Шубха осторожно опустил Кая на скамью, а Атхарва воспользовался моментом, чтобы внимательнее осмотреть помещение. Из-за их присутствия комната казалась тесной, но из того, что Атхарва видел в городе просителей, она, вероятно, считалась просторной.