Но в центре группы находилась совершенно другая личность — человек, чья плоть в результате аугментации тоже намного превосходила человеческие нормы, но без грубых нарушений, присущих остальным членам банды. Организм этого человека был произведением гения, подобно тому как древний печатный станок был гениальным изобретением на фоне рукописных манускриптов. Но древний печатный станок впоследствии подвергался неоднократному усовершенствованию, и организм этого человека тоже…

Атхарва слегка коснулся его сознания и содрогнулся, обнаружив острые зазубренные кромки этой конструкции. Подобно вулканической скале, рожденной чудовищными температурами и давлением глубинных сил Земли, это сознание оказалось тусклым и покрытым шрамами. Для него существовала только одна цель — завоевать весь мир.

Окаменевшие рубцы в сознании этого человека показались Атхарве знакомыми, и в следующее мгновение он вспомнил, где он встречал такие грубые повреждения.

В сознании Кая Зулана.

Затем он отпрянул назад, ощутив бессознательную психическую защиту, проявившуюся в буйной агрессивности и злобе — словно у бойцового пса, охраняющего порог дома. Искусство Атенейцев не в состоянии подчинить себе этого человека. Атхарва открыл глаза и взглянул на массивную фигуру в грубо изготовленной броне с новым ощущением изумления и неким подобием страха.

— Уничтожить его — все равно что ворваться в бесценное книгохранилище с активированным огнеметом.

— Чего? — удивился Тагоре.

— Это не совсем обычные люди, — сказал Атхарва. — Их нельзя недооценивать.

Тагоре тряхнул головой.

— Они умрут как самые обычные люди, — бросил он. — Тридцать воинов? Да я один с ними справлюсь, и мы отправимся дальше.

Атхарва предостерегающим жестом положил руку на плечо Тагоре и едва не вздрогнул, когда Пожиратель Миров яростно оскалил зубы, демонстрируя воинственную агрессивность. Имплантаты у него на затылке негромко зажужжали, и Атхарва отметил опасность, сопутствующую постоянному применению подобной аугментики. Тагоре был пленником своей ярости, как сам Ангрон не мог избавиться от последствий воспитания в рабовладельческом обществе, где, как говорят, и обучался искусству убивать. Интересно, сознает ли Ангрон, что он поработил своих воинов?

— Антиох! — закричал человек, чье сознание остекленело от шрамов. — Выдай нам тех людей, что пришли к тебе в дом. Их требует Бабу Дхакал.

— Мерзкий ублюдок, — прошипел Антиох. — Это Гхота. Помоги мне, Трон, мы уже покойники.

Атхарва повернулся к старику.

— Кто это и кто такой Бабу Дхакал?

— Ты серьезно? — удивился Антиох, опускаясь на четвереньки, чтобы забраться под самый крепкий стол. — Бабу Дхакал это еще одна беда, как будто мне вас было мало.

— А Гхота?

— А это его бойцовый пес, — ответил Антиох, озабоченный только тем, чтобы между ним и дверью было как можно больше мебели. — Если человек не хочет себе неприятностей, он не связывается с Гхотой. А все, кто ему не угодил, заканчивают жизнь на мясницком крюке.

Ашубха вытащил старика из его убежища.

— Кто такой Дхакал? Местный губернатор? Представитель власти?

Антиох невесело рассмеялся.

— Да уж, можно сказать, представитель. Он главарь банды, одной из последних выжившей после всех разборок. Он контролирует территорию от Вороньего Двора до Арки Глашатаев и к югу от своего логова. Если не хотите навлечь на себя беду, делайте то, что скажет Гхота.

— Антиох, я устал ждать! — закричал Гхота хриплым от злости голосом.

Тагоре и Шубха встали по обе стороны от дверного проема, а Севериан выглянул в щель между подогнанными кирпичами.