— Я должен бы тебя поблагодарить, — произнес Атхарва. — Мне давно не приходилось сражаться при помощи обычного оружия. Это внесет в схватку некоторое разнообразие.

Пария в мощном прыжке взвился в воздух, и линзы странного устройства, вмонтированного в его шлем, выбросили поток черного света. Атхарва инстинктивно попытался закрыться кайн-щитом, но сила Великого Океана была ему недоступна, а пластины стальной брони, прикрывающие грудь, не обеспечивали защиты против неестественного оружия.

Тело Атхарвы мгновенно онемело от невероятного холода, словно кровь в венах превратилась в жидкий азот. В груди словно возник антигравитационный колодец, черная дыра, и волна темной энергии подхватила Атхарву и стала затягивать в воронку, из которой нет возврата.

Но это была не смерть, а куда более ужасный конец, когда жизненный потенциал растворяется в Великом Океане, где он обречен на вечное существование в виде сгустка примитивной энергии. Ужас при мысли о такой участи придал Атхарве сил, и он с криком вскочил на ноги. Пария со своим мечом был уже рядом и наносил один укол за другим. Из свежих ран брызнула кровь, и Атхарве показалось, что вместе с кровью вытекает и его душа.

Все инстинкты гнали Атхарву прочь от этого ужасного существа, не имевшего права пребывать в мире живых. Необъяснимый ужас заставлял его бежать и спрятаться, скрыться от неестественной злобы и темной агрессии. Атхарва изо всех сил сопротивлялся парии, но очередной удар рассек его тело, и за ним последовал еще один заряд темного огня из загадочного шлема.

Сквозь волны агонии, словно через мутное окно, Атхарва увидел все поле боя. Солдаты в черной броне, словно бездушные автоматоны, методично прочесывали горящий храм, и он даже мог следить за полетом пуль из их винтовок, уничтожавших прятавшихся людей. Он увидел Тагоре, оставшегося лежать с развороченным животом и дымящейся раной в груди.

Чуть поодаль от него Атхарва заметил Шубху и Ашубху. Близнецы и в смерти лежали бок о бок, а рядом распростерлось мертвое тело кустодия. Как и у Тагоре, у них в груди зияли ужасные раны, и вокруг братьев растеклась лужа невероятно яркой крови. Храм погиб, и надежда доставить Кая Зулана к Воителю обратилась в прах.

У Атхарвы оставалась последняя возможность. Несмотря на чудовищную драматичность этого решения, оно единственное позволит уничтожить парию и не даст врагам узнать тайну, сокрытую в сознании Кая Зулана. Решение это было не менее жестоким, чем смерть, но иначе Атхарва не мог продолжать борьбу. И хотя ему придется отказаться от части своей личности, справиться с ситуацией без этой жертвы космодесантник был не в силах.

Атхарва обратился к самой глубинной и тайной возможности воззвать к Великому Океану и привлечь его безграничную мощь. Это была неустойчивая способность, рожденная в результате миллиарда случайных мутаций, происходивших в течение невероятно долгого времени. На краткое мгновение, длившееся целую вечность, Атхарва задумался, не лучше ли умереть, чем провести в слепоте остаток жизни.

— Значение имеют лишь великие жертвы, — сказал он, отвергая самую сокровенную часть своего существа и навсегда обрывая связь с Великим Океаном.

Из его груди вырвался вопль, какого не производил ни один из космодесантников, какого больше не прозвучит до самого окончания этой войны, когда люди откроют истинную меру страданий, обрушенных на них Вселенной.

Атхарва остался в одиночестве, и его тщательно разработанные планы рассыпались пеплом. Ему уже нечего было терять, и последнюю каплю силы он направил к Безучастному Ангелу, словно поджидавшему этого момента с нетерпением хищника. Атхарва ощутил ликование нерожденных существ, скрывающихся под гладкой маской, и сорвал удерживающую их пелену.

— Убей их всех! — приказал он. — Никого не оставляй в живых!

Кай следил за битвой Атхарвы и парии сквозь туман размытых и смешанных между собой аур.