Почти сразу же, все воины со второго ряда выступили вперёд, влившись в первый, сделав его в четыре раза длиннее. С нашей стороны произошло примерно то же самое — в итоге наши стороны выстроились так, что образовали длинный коридор шириной около семи метров. И похоже, в этом коридоре и предстояло биться батырам.

Через некоторое время ряд воинов противника немного расступился, и в импровизированный коридор въехал тот самый батыр, которому выпало защищать в поединке честь Тюркского каганата и Великого кагана Карима. И это был всем батырам батыр. Хоть он и сидел на лошади, определить его примерный рост не составляло труда — метра два не меньше, а то и все два двадцать. И это был не жирдяй и не каланча, а именно батыр — идеально сложенный, накачанный, здоровенный воин. Выйти против такого без магии, я бы не рискнул. Там не то что победить, там даже продержаться полминуты шансов не было.

Батыр подъехал на лошади к своему кагану, преклонил перед Каримом голову и что-то произнёс на казахском. Карим ему что-то ответил. После этого батыр повернулся в нашу сторону.

— Знаешь, кто это? — спросил Карим Романова и указал на батыра. — Это Жандарбек — троюродный племянник Абылая! Я решил, что он, как никто другой, достоит чести начать поединок, который откроет великую битву, в которой мы отомстим за гибель моего брата!

— Это хорошо, что племянник Абылая, — негромко, буквально себе поднос пробурчал Романов, после чего крикнул Кариму: — Что ж посмотрим, сможет ли твой Жандарбек хоть что-нибудь сделать моему батыру.

— А где он вообще, этот твой батыр? Почему не выходит? Может, он испугался? — спросил Карим и расхохотался.

— Сейчас будет, — ответил Романов и очень недобро улыбнулся.

После слов кесаря расступился и наш ряд, пропустив того самого батыра, о котором говорил Романов. Наш батыр выглядел не так эффектно, как Жандарбек — росту был невысокого, комплекцию имел щуплую. Одет был в чёрный плащ с огромным капюшоном, скрывавшим полностью его лицо.

Вид нашего воина вызвал недоумение на лицах противника, кто-то даже рассмеялся. Тем временем наш батыр подъехал к Кариму и откинул капюшон.

И все увидели Алихана.

Глава 24

Давно я так ни о чём не жалел, как о том, что не имел возможности снять на видео лицо Карима. Это было что-то потрясающее. Переход от самодовольной наглой ухмылки к выпученным от удивления и страха глазам выглядел невероятно эффектно. Батыр Жандарбек был поражён не меньше своего кагана, только в отличие от Карима, он обрадовался. Разумеется, обрадовался, увидев племянника, и Бахытжан.

Ну и сказать, что все очень удивились — считай, ничего не сказать. Все были шокированы — другое слово здесь не подходило. Точнее, почти все. Лицо Даны не выражало вообще никаких эмоций, и это тоже смотрелось крайне необычно. Ледяное спокойствие матери Алихана на фоне всеобщего удивления выглядело лишь немногим менее эффектно, чем шок Карима.

И ещё я отметил, что у большинства тюрков на лицах, помимо удивления, читалась искренняя радость — это было хорошим знаком. Сырлыбай, конечно, не обрадовался, но каких-либо негативных эмоций на его лице я не прочитал. Удивился даже британский китаец, но он скорее тому, что всё пошло не по плану — вряд ли господин Ли знал, кем является наш «батыр».

Пока Карим приходил в себя, Бахытжан покинул шеренгу и, подъехав к Алихану, загородил племянника своим телом от Карима и Сырлыбая. После сказал что-то Жандарбеку, и тот прикрыл Алихана с другой стороны. Похоже, брат Даны доверял батыру, а тот был готов защищать сына кагана Абылая.

Ситуация начала принимать не самый приятный для Карима оборот, но он наконец-то справился с эмоциями и что-то крикнул на казахском Алихану.