— Против тебя! — с ехидцей добавил другой друг.

— А потом пойдёте под суд за лжесвидетельство!

Друзья Бобринского на мои слова отреагировали дружным смехом.

— А чего вы ржёте? — поинтересовался я.

— А как ты докажешь, что мы лжём? — спросил первый, самый разговорчивый друг Бобринского. — Нас здесь больше десяти. А твои слова могут подтвердить лишь твой брат и твой друг — это не считается.

Орки смотрели на меня с чувством полного превосходства, а я в этот момент думал, что не зря, готовясь к экзамену по правоведению, прочитал от корки до корки учебник, содержащий в себе все статьи гражданского и уголовного кодексов, регламентирующие отношения одарённых с неодарёнными. Не сказать, что я оттуда запомнил всё, но кое-что в памяти отложилось.

— В полиции нас всех допросят и заведут либо административное дело за хулиганство, либо уголовное за покушение на жизнь неодарённого. В первом случае, я даже на суд не пойду — отправлю семейного адвоката. И максимум что мне присудят — это штраф. Денег у Седовых-Белозерских достаточно, чтобы его оплатить, уж поверьте. Таким образом, вы особо ничего не добьётесь, но этот вариант для вас наиболее выгодный.

Поймав недоумённые взгляды орков, я пояснил:

— Да, он для вас выгоден, потому как в случае уголовного дела, я запрошу в рамках своей защиты ментальный допрос пострадавшего и некоторых свидетелей. Вот тогда и вскроется, что ваш друг нанёс мне оскорбление, а я лишь ответил на него. Причём, не используя магию. И вас посадят. Одарённых жестоко карают за использование магии, но за ложное обвинение в использовании магии карают тоже будь здоров. Там штрафом не отделаетесь. Это мне выпишут штраф за удар неодарённого ногой в лоб, а вот вас, скорее всего, посадят. Поэтому решайте, хотите ли вы вызывать полицию. Если решите вызывать, то дальше я буду с вами и с полицией общаться лишь через своего защитника. Сейчас мой брат его приведёт, он находится среди гостей.

— Кто это? — спросил меня Бобринский-старший.

— Генерал КФБ Милютин, — ответил я.

Конечно, не хотелось лишний раз дёргать Ивана Ивановича, но вытаскивать меня из полиции всё равно пришлось бы ему, поэтому имело смысл как можно раньше предупредить его о такой перспективе. Впрочем, ещё оставался большой шанс, что до этого не дойдёт. Сын Бобринский был не очень умным, похоже, ему не досталось не только дара, но и ума; а вот отец был не дурак, на него была вся надежда.

Бобринский старший, вздохнул, нахмурился и обратился к сыну и его друзьям:

— Этот юноша прав. Если ему будет грозить тюремный срок, он имеет право запросить ментальный допрос свидетелей обвинения. И он прав насчёт того, что за лжесвидетельство против одарённого, связанное с обвинением его в неправомерном использовании магии, можно получить срок. Небольшой, но реальный.

Друзья Бобринского-младшего сразу же перестали улыбаться, а сам пострадавший совсем поник. Бобринский-старший подошёл к сыну, посмотрел на него и спросил:

— Мы будем вызывать полицию?

— Нет, — тяжело вздохнув, ответил расстроенный орк и потёр след моего каблука на своём лбу.

Глава 27. Эпилог

Проснулся я в обед, что было для меня редкостью.

Накануне вечером на свадьбе Глеба и Ани после конфликта с Бобринским, когда стало понятно, что всё разрешилось, мне захотелось выпить. Нет, не напиться, а всего лишь выпить пару-тройку бокалов шампанского, чтобы немного снять напряжение — а то у всех был праздник, а у меня как всегда стресс.

Но конечно же, делать этого не стоило. Хоть Фёдор Бобринский и покинул Дворец приёмов Дворянского собрания Москвы сразу же после конфликта, а его отец примерно через час после этого, я до самого окончания мероприятия оставался начеку — следил за обстановкой и был готов в случае чего предотвратить очередной конфликт, кем бы он ни был спровоцирован.