– Ну да, серединка на половинку.

Глаза у нее были какого-то непонятного оттенка, который она и обозначала как смесь серого с коричневым.

– У вас глаза аметистовые.

– Какие?! – поразилась Ольга.

Она никак не ожидала от инструктора по вождению таких поэтических определений! Да и при чем здесь аметист? Ведь он сиреневый, таких и глаз-то не бывает.

– В каталоге «Ниссана» есть такой цвет, – объяснил Сергей. – На первый взгляд и правда кажется серо-коричневым. А присмотришься – аметистом отливает. Красивый цвет.

– Может, «Ниссан» и купить? – сказала Ольга.

Что-то ее смутило в его словах. Хотя интонация была совершенно спокойная – он сказал об аметистовом цвете ее глаз точно таким же тоном, каким советовал ей отрегулировать сиденье.

– «Ниссан» – хорошая машина.

– Мы с вами потом обязательно это обсудим, ладно? – сказала Ольга. – Марку, модель… А то я в этом ничего не понимаю. Приехали, – заметила она. – Быстро как!

Машина остановилась у входа в институт. Каждый раз, приходя на работу, Ольга мимолетно радовалась, что работает именно здесь, в этом красивом старинном особняке. Он был построен для московского генерал-губернатора, но его передали Институту иностранных языков не по реквизиции, а из благотворительных побуждений, еще до революции.

– Приятно в таком здании работать, – сказал Сергей.

Вряд ли он читал ее мысли – скорее красота этого здания рождала их у любого человека.

– Да, – кивнула Ольга. – Спасибо, Сергей. До встречи!

Она вышла из машины, помахала ему рукой и пошла ко входу в особняк.

Как хорошо начинать день с уменья! После утренней езды настроение у Ольги было такое, что хоть на одной ножке прыгай, как в детстве. И погода такая прекрасная, и небо синее, и солнце, и купола те, на Новодевичьем, так радостно сияли… Такие определения не казались ей сейчас стандартными – она словно увидела все это особенным, промытым взглядом. И надо же, всего лишь потому, что научилась чему-то новому… Как все в жизни просто, и как прекрасна эта простота!

Вообще-то Ольга преподавала французский язык, то есть лекций не читала, а только вела практические занятия. Но этот небольшой лекционный спецкурс был ее собственным изобретением и предметом ее гордости. Она и материал для него подобрала совсем новый, и убедила декана поставить его в учебный план.

Лекции были посвящены переводам, которые были сделаны русскими поэтами ХХ века. Но это была лишь внешняя канва, внутренним же стержнем, ради которого Ольга эти лекции и затеяла, была возможность посмотреть на поэзию иначе, чем это удается и обычному читателю, и литературоведу, – как будто через магический кристалл. Ольге казалось, что переводы таким кристаллом как раз и являются и что, наблюдая, как переводили стихи Пастернак, Цветаева, Ходасевич, можно понять в этих поэтах что-то такое, чего иначе понять нельзя.

В общем, когда она прочитала этот спецкурс впервые, то сделала это просто с упоением. И даже теперь, пять лет спустя, это занятие не стало для нее рутинным.

Ольга приехала вовремя, но студенты уже толпились возле аудитории, в которой был назначен зачет.

– Что это вы сегодня такие пунктуальные? – удивилась она.

– Так футбол сегодня, Ольга Евгеньевна! – весело ответил Дима Мальцев, самый разбитной четверокурсник. – Наши с Аргентиной играют. Вот сдадим зачет – и в спортбар.

– Вы еще сдайте сначала, – хмыкнула Ольга. – А где играют, в Аргентине? – поинтересовалась она.