"Духи" отстреливали одного бойца за другим. Гремели безоткатные орудия, шлепали пули тяжелого пулемета и разлетались каменные брызги. Под шквальным огнем высунуться было невозможно. У спецназа заканчивались боеприпасы, а помощьwсе запаздывала. Валеев чувствовал себя абсолютно одиноким и бессильным. Он, легендарный капитан, привыкший сворачивать горы и наводивший страх на врагов, впервые был на грани беспросветного отчаяния.

Казалось, воинов ислама ничто не может остановить - слишком велик перевес в численности, слишком быстро таял у русских боезапас. Но, несмотря на это, атаки духов захлебывались одна за другой.

В разгар боя наконец появились "вертушки", покрутились в бледно-голубом, пышащем азиатским жаром небе, не снижаясь, нанесли ракетный удар и ушли. И опять на зажатых в горах, обреченных на смерть спецов навалилось отчаяние, одиночество.

Помощь подоспела после десяти часов боя. К тому времени русские, не сдав ни единого рубежа, потеряли восемь человек убитыми и двенадцать ранеными - для спецназа потери невиданные. За месяц до этих событий Валеев и его ребята брали укрепленный пункт, который, как считали моджахеды, взять нельзя. Без шума передавили около сотни "духов", не потеряв ни одного своего солдата. Спецы привыкли летучими мышами появляться из тьмы и уходить во тьму, оставляя за собой разбитые боевые позиции, уничтоженную технику и живую силу противника...

Валеев встряхнул головой, очнулся, потянулся за сигаретами. Тяжело вздохнул. Сколько лет прошло, а воспоминания продолжали терзать душу. Бывали потом случаи и похуже и потери посерьезнее, но это ощущение - беспомощности, бесполезного ожидания бесконечно мучало его. Особенно в последнее время.

"Духи" - старые враги. Сколько бились с ними не на жизнь, а на смерть, и кто бы мог подумать, что офицер Советской Армии Сергей Валеев будет работать на них? Если бы кто-нибудь посмел сказать такое даже в шутку, спецназовцы устроили бы трепачу такое промывание мозгов, которое запомнилось бы ему на всю жизнь. Так было совсем недавно. Но времена меняются.

Валеев жадно затянулся пару раз, потом загасил сигарету. Курил он редко, если накатывала глухая тоска. Когда-то смолил по две пачки в день. Но однажды как обрубил. Он привык отказываться от своих привычек. Вообще привык отказываться от многого. И много терять.

Валеев посмотрел в зеркало. Крепкий, широкоплечий, невысокий мужчина. Что-то основательно-деревенское было в его облике. Широкая кость, оценивающие глаза, смуглая, обветренная кожа. На вид - тракторист из совхоза или крепкий фермер. Эта простецкая внешность была обманчива.

Он подошел к окну. Вечерняя Москва с шестнадцатого этажа казалась игрушечно-красивой. Столица рассыпалась разноцветными огнями, шумела клаксонами, стучала трамвайными колесами. Сверху вообще все видится иначе. С высоты птичьего полета ад кажется вовсе и не адом.

Валеев взглянул на часы. Двадцать два ноль-ноль. Разрушитель уже должен появиться. Он не имел привычки опаздывать.

Раздался сигнал. На экране домофона Валеев увидел здоровенного парня. Коротко стриженный, в кожаной куртке, с золотой цепью на груди - эдакий знак гильдии крутых, - он упорно не желал вмещаться в объектив видеокамеры. Кличка Разрушитель подходила ему как нельзя лучше.

Валеев привычно передернул затвор "стечкина" - это оружие он уважал по-настоящему. Конечно, вряд ли сейчас была опасность. Но Валеев не расслаблялся никогда. И это спасало ему жизнь в самых тяжелых ситуациях, в которых гибли и крутые профессионалы.

Он открыл дверь и отступил в сторону. Разрушитель вошел в прихожую. Гость едва заметно усмехнулся, скользнув глазами по зажатому в руке босса пистолету.

- Здорово, Сергей, - протянул руку.

Валеев крепко пожал, кивнул в сторону комнаты:

- Проходи, - и знаком предложил Разрушителю сесть.