За день до наступления нового года и воскрешения Земли она, Соня Арбузова, приговорённая тяшками к смерти за страстное желание быть свободной, спасла от смерти и спрятала в своей квартире девочку-Иную, рептилоидную зантианку, которая заползла через трубу вентиляционной системы в её ванную комнатушку. Рука, занёсшая над метровой длины ящеркой кухонный тесак, НЕ СМОГЛА опуститься. Сонин взгляд случайно наткнулся на умолящие глаза зантианки… Глаза были абсолютно человеческими, и впервые в жизни Соня вдруг растерянно подумала о том, что ведь Иной ТОЖЕ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ЖИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, а не кровожадным нелюдем.

Она не убила девочку. И не сдала её. Значит, изменила НАШИМ. Предала Лёхину память. Раздираемая пополам желаниями сдать и спрятать, мучаясь сомнениями, вступила она в следующую ночь, НОВОГОДНЮЮ…

Но всё это было уже потом, потом. В начале была первая зимняя ночь, когда начался процесс, который привёл к перезагрузке мира.

Соня проехала несколько кварталов, прежде чем сообразила, что в обратном направлении ехать на ментовском каре – не самая умная мысля. Она кинула «аммон» в тени башни Ипподрома и растворилась в ночи. После тёплой кабины снаружи было страшно холодно. Тёмные дома громадились вокруг. И если бы она не топала по знакомому с детства району, то просто умирала бы со страху. А так – всего лишь замирала. Каждый раз, когда ей казалось, что кто-то идёт за нею. Или когда казалось, что мостовая дрожит от колёс приближающегося броневика пэпээсников… Тёмные, практически без единого огонька, мрачные улицы ночного города, может, и лучшее место во Вселенной, чтобы скрыться от преследования, но когда у тебя вынесенный смертный приговор на счету, как-то не очень хочется, чтобы тебя вообще преследовали…

А затем она попала на ещё один подпольный сейшен. Не рóковый, с которого начиналась эта судьбоносная ночь, а бардовский. Что было не менее здорово. Цой также оставил много частиц наследия, выполненных в «акустике». Это она поняла по дороге, слушая волну Воскрешения… будто по ЕЁ заказу, чуть ли не через одну в эфир шли ЕГО песни. Сейшен возник в таверне, приютившейся у самой стены Башни, куда она заскочила заодно и погреться. Вообще здесь должен был работать в ночную смену Лёхин кореш Сеня Осипов, и ей захотелось с ним поделиться. Прежде чем она доберётся до самого Лёхи, хотелось подарить Волну хоть кому-то, имеющему к нему отношение.

В этой таверне и провела она ночь. Компания подобралась самая что ни на есть тёплая. Пели под гитару до утра. И «Последний Старт», и другие песни, в том числе и песни Цоя… В итоге она не удержалась и ДАЛА народу послушать Воскрешение. Народ, натурально, офигел дальше некуда и повально принялся настраиваться… Из таверны под утро разошлось человек двадцать, и все держались на ПРАВИЛЬНОЙ волне.

А когда явился сменщик, и Соня с Сеней вышли из уютного логова эрсеров в холодный предрассветный уличный сумрак, полный ментов и стукачей, они застыли, не успев отойти от порога и десяти шагов.

ЗРЕЛИЩЕ БЫЛО НЕЗАБЫВАЕМОЕ, И ЭТО СУДЬБА, что Соня не проспала его (хотя ТОТ сон, пробудивший мир, увидеть всё равно хотелось бы)…

Обычно тёмные по ночам, с наглухо закупоренными окнами, дома СВЕТИЛИСЬ. Как минимум час оставался до всеобщей побудки и открывания штор, но… шторы уже отодвигались, всё в большем и большем количестве окон. Люди проснулись раньше обычного.

УЖЕ проснулись.

И в ночи один за другим зажигались огоньки. На мрачном фоне стен поразительно похожие на ЗВЁЗДОЧКИ. Точно такие же, что горели выше крыш домов, на небе.

И рукотворные звёздочки открытых окон смешивались с ними. И уже не разобрать было, где какая. Весь мир вокруг был усеян звёздами, звёздами, звёздами, словно небо опустилось и накрыло городские дома.