|
И что он не даст меня в обиду, даже если Джованни Орсини возжаждет моей крови. Конечно, легат Его Святейшества может все – даже закрыть Сен-Дени, но делать этого, конечно, не станет. Более того, у аббата Сен-Дени достаточно влияния, чтобы защитить свою паству, пусть даже такого грешника, как я. И что следует обязательно поговорить с Пьером, на которого красная шляпа Орсини подействовала излишне сильно.
Его Высокопреосвященство удалился в свою келью, дабы, как он объяснил, разобраться с некоторыми документами, а я отправился на поиски нормандца. Далеко ходить не пришлось – Пьер обнаружился на том самом месте, где вчера мы ловили рыбу. На этот раз он даже не взял с собой удочки – просто сидел на бревне, о чем-то сосредоточенно размышляя. Я остановился, не решаясь приблизиться. Размышляющий Пьер – зрелище редкое. – Отец Гильом! – он все-таки услышал, как я подошел. Я улыбнулся и присел рядом. – О чем ваши мысли, брат Петр? – Мысли? – похоже, это слово его озадачило. – А, мысли… Я не думать… Не думаю. Я был несколько разочарован, но затем сообразил, что «мыслями» Пьер, очевидно, считает нечто серьезное. Свои собственные размышления он к этому разряду не относит. – Надеюсь, беседа прошла успешно? – А? – парень задумался. – Беседа? Мы не беседовать… Не беседовали. Его Святейшество… – Его Высокопреосвященство, – усмехнулся я. – Брат Петр, будьте внимательнее. – Высоко… преосвященство, – сосредоточенно повторил он. – Он хвалить… хвалил, как я разговаривать на латыни. Я представил себе, как Орсини воздает хвалу моему нормандцу, и еле сдержал улыбку. Но я был благодарен Его Высокопреосвященству – поддержка Пьеру очень пригодится. – И еще он рассказывать… рассказывал, как хорошо быть священником в деревне. Как его – священника – все уважают, как дарят подарки… Он спрашивать… спрашивал, не нужно ли поговорить с отцом Сугерием, чтобы меня скорее высвятили… посвятили. «А о чем еще он спрашивал?» – хотел поинтересоваться я, но сдержался. Пьер и сам скажет. – Он спрашивал про брата Ансельма. Он хвалил брата Ансельма. Он хвалил вас, отец Гильом. Он называть… называл вас очень ученым и очень умным. Ну конечно! – Он, наверное, хотеть… хотел, чтобы я рассказал о вас что-то. Но я не рассказывал что-то. Я молчал. Он очень хитрый, Его Высоко… преосвященчество… – Высокопреосвященство, – механически поправил я. – Высоко-прео-священс-тво, – с немалым трудом выговорил Пьер. – Он решил, что я – совсем глупый. На физиономии Пьера внезапно расцвела усмешка. Орсини явно недооценил моего нормандца. – А я вспомнить басня… Басню. Про то, как лиса хотела обмануть зайца. Никогда не думал, что изучение басен будет столь полезно. Впрочем, Пьер и без чтения «Робертова Ромула», похоже, не из тех простаков, которые позволяют себя дурить. Даже тем, кто в красных шляпах. – Он хотел узнать что-то, – повторил нормандец. – Про вас что-то, отец Гильом. И про брата Ансельма что-то. Он думать… думал, что я не заметить, как он хвалил брата Ансельма, но еще даже не разговаривать с ним. – Не будем судить Его Высокопреосвященство, – примирительно заметил я. Брат Петр внезапно хмыкнул и проговорил что-то на «ланг д’уи». На этот раз его нормандский выговор был поистине чудовищным. – Так говорят у нас в деревне, – повторил Пьер. – «Наша хитрость в рогоже, да при поганой роже… А ничего тоже!» – Как-как? – Я невольно рассмеялся, и Пьер с удовольствием повторил еще раз. |
