Артур опустился на край кровати, скрестил руки на её спинке и положил на них голову. Времени ещё много – а у него так болит голова, болит самый мозг… и все это так глупо, так бессмысленно…

У наружной двери резко прозвенел звонок. Артур вскочил, задыхаясь от ужаса, и поднёс руки к горлу. Они вернулись, а он сидит тут и дремлет! Драгоценное время упущено, и теперь ему придётся увидеть их лица, услышать жестокие, издевательские слова. Если бы под руками был нож!

Он с отчаянием оглядел комнату. В шифоньерке стояла рабочая корзинка его матери. Там должны быть ножницы. Он вскроет вену. Нет, простыня и гвоздь вернее… только бы хватило времени.

Он сдёрнул с постели простыню и с лихорадочной быстротой начал отрывать от неё полосу. На лестнице раздались шаги. Нет, полоса слишком широка: не затянется – ведь нужно сделать петлю. Он спешил – шаги приближались. Кровь стучала у него в висках, гулко била в уши. Скорей, скорей! О боже, только бы пять минут!

В дверь постучали. Обрывок простыни выпал у него из рук, и он замер, затаил дыхание, прислушиваясь. Кто-то тронул снаружи ручку двери; послышался голос Джули:

– Артур!

Он встал, тяжело дыша.

– Артур, открой дверь, мы ждём.

Он схватил разорванную простыню, сунул её в ящик комода и торопливо оправил постель.

– Артур. – Это был голос Джеймса, Он с нетерпением дёргал ручку. – Ты спишь?

Артур бросил взгляд по сторонам, убедился, что всё в порядке, и отпер дверь.

– Мне кажется, Артур, ты мог бы исполнить мою просьбу и дождаться нашего прихода! – сказала взбешённая Джули, влетая в комнату. – По-твоему, так и следует, чтобы мы полчаса стояли за дверью?

– Четыре минуты, моя дорогая, – кротко поправил жену Джеймс, входя следом за её розовым атласным шлейфом. – Я полагаю, Артур, что было бы куда приличнее…

– Что вам нужно? – прервал его юн