Пленница закричала.

Огнеглазый вонзил копье прямо ей в грудь.

С того места, где висел Скиталец, было отлично видно дальнейшее. Огнеглазый выдернул оружие, но уголь остался в теле жертвы. Чиновники в страхе шарахнулись прочь, Огнеглазый же спокойно стоял на месте. Женщина завопила еще громче и рухнула на колени от невыносимой боли. Ее грудная клетка пылала. Искры и язычки пламени брызнули во все стороны, как из весело горящего костра. Часть их оседала на ее руках и лице, оставляя алые отметины. Они не меркли, даже когда основной огонь потух.

Наконец несчастная завалилась на бок. Хотя глаза оставались открытыми, невидящий взгляд был устремлен в пустоту. Присмиревшее пламя в груди освещало металлическое покрытие трибуны.

Что ж, – сказал Помощник, – по-видимому, теперь мы знаем, откуда берутся люди-очаги.

– Похоже на то, – согласился Скиталец. Его замутило. – Я бы предположил, что отбирают самых проворных, затем удостаивают их возвышения. Опять же, сожрал он тех, что послабее.

Гипотеза не лишена допущений, но в целом звучит логично.

Скиталец глубоко вздохнул:

– Возможно, это наш шанс. Как думаешь, сможем мы поглотить то, на чем работают эти копья? Вдруг наберется достаточно ЭД, чтобы убраться с планеты.

Нет, мне кажется, на скачок не хватит, – сказал Помощник. – Пока сложно судить, но я бы предположил, что там пара тысяч ЭД. Десять-двадцать процентов скачкового потенциала в лучшем случае. Зато более чем достаточно, чтобы установить Связь с планетой. Ты наконец сможешь понимать местных, а инвеституры хватит и на исцеление, и на мои трансформации.

Вернувшиеся охранники утащили новую женщину-очаг прочь, а Огнеглазый вернулся на середину трибуны, принял у подошедшего подчиненного еще два копья и одно сразу же обнажил. Его острие тоже пылало, как раскаленный добела, но отчего-то не остывающий на воздухе металл. Толпа зааплодировала пуще прежнего.

– Готов поспорить, – сказал Скиталец, – что одно из этих копий предназначается мне. Огнеглазый пытался меня убить, но у его людей ничего не вышло. И он решил испробовать другой способ.

А-а, понимающе говорит герой. Да, это логично. Но почему он не опасается, что свою новообретенную силу ты обратишь против него?

– Подозреваю, что других он контролирует с помощью наручей, а теперь убедился, что на меня они тоже действуют.

Опасно.

– Безусловно, – сказал Скиталец.

В данном случае все окажется не так, как представляется Огнеглазому. Едва острие копья коснется Скитальца, тот поглотит заключенную в нем силу. Одно из немногих полезных свойств его Муки – способность усваивать и использовать почти любую инвеституру, пусть порой для этого и требуется участие Помощника.

Ладно. Но зачем ему два копья?

– Меня оставят на закуску, – сказал Скиталец. – В качестве эффектного завершения. Видимо, еще одного бедолагу сейчас…

Он осекся, когда на возвышение втащили пленника, того самого щербатого парня, что помог Скитальцу на арене. Логично. Ведь сам только что предположил, что очагов делают из лучших бойцов, а этот несчастный, несмотря на некоторую грузность, не только избежал поимки, но и ухитрился пособить товарищу по несчастью, за которым велась прицельная охота.

За это он получит страшную награду.

Огнеглазый поднял второе копье, и толпа разразилась приветственными возгласами. Пленник жалобно вскрикнул, пытаясь вырваться из держащих его рук.

«Не моя проблема», – сказал себе Скиталец и закрыл глаза.

Однако уши он закрыть не мог. И вот, лишившись света, оказавшись один в им же самим созданной темноте, он ощутил что-то. Что-то, оставшееся от его прежнего «я».

Слова, произнесенные давным-давно.