— Откуда тебе это известно? Тебя интересуют еще и цивилизации доколумбовой эпохи?

Адальбер засмеялся:

— У нас достаточно тем для разговоров и без моих предков. Тем более, в отношении родословной ты разобьешь меня на голову. Хотя… один из Пеликорнов участвовал даже в крестовом походе!

— И ты никогда не признавался в этом Мари-Анжелин? Она была бы в восторге!

— Вот именно, и стала бы все время об этом болтать, чем привела бы в негодование нашу маркизу! Но вернемся к моему деду. Когда я был мальчишкой, он мне рассказывал множество историй. Он мог бесконечно говорить о Мексике, был страстным поклонником индейцев. Именно благодаря этому ему и удалось попробовать мескалин. Но дед сумел вовремя остановиться, потому что им двигало лишь любопытство. Он сразу понял, что повторение может быть опасным. Слишком легко, слишком соблазнительно! Он видел последствия регулярного применения этого галлюциногена у двух европейцев: один из них сошел с ума, другой покончил с собой…

— И они могли заставить Вобрена его принять?

— Если попробовать один раз, то он и не поймет, как действует наркотик. В его воспоминаниях останутся лишь приятные сны, состояние эйфории. Чтобы узнать, как это вещество действует на волю человека, необходимо проконсультироваться с токсикологом. И желательно с мексиканским! А у нас такие люди — редкость! Но, возможно, это не имеет никакого отношения к нашей истории. Я просто выдвинул гипотезу.

— Я так и понял, но нельзя пренебрегать ни одним объяснением этой загадки…

Позавтракав, друзья сели в машину Адальбера, и Альдо попросил снова отвезти его на место преступления. Но подобраться близко им не удалось. Подступы охраняли пикеты жандармов, и они смогли увидеть только специальную машину, которая эвакуировала сгоревший остов автомобиля. Ни Ланглуа, ни Лекока не было видно. Альдо и Адальбер вернулись на улицу Альфреда де Виньи, где им немедленно сообщили новости, принесенные Мари-Анжелин из церкви Святого Августина.

Альдо отказался им верить.

— Сервон ушел только потому, что из особняка Вобрена исчезли вещи? Я в это не верю! Дворецкий всегда считал себя хранителем сокровищ, которыми его хозяин наполнил дом. И ему хорошо известно, насколько ему доверяет Жиль. И если Сервон заметил, что какие-то предметы обстановки или безделушки пропали, он должен был проявить еще большую бдительность, чтобы поймать вора. Также поступил бы и твой Теобальд! — добавил Морозини, вспомнив дворецкого, служившего у Видаль-Пеликорна. Теобальд один сочетал в себе разнообразные таланты. Он обеспечивал Адальберу необходимый комфорт и тщательно следил за порядком в просторной квартире, больше похожей на филиал Лувра, в котором были выставлены произведения искусства Древнего Египта.

— Несомненно, но Теобальд ничего не боится. Разве что того, что небо упадет ему на голову… О Сервоне этого не скажешь. Ты же видел его, когда мы заезжали в особняк в день свадьбы. Он был не просто напуган, он был в ужасе!

— Я с ним не знакома, — заметила маркиза де Соммьер, — но можно попытаться поставить себя на его место. Дворецкий заканчивал приготовления к свадебному банкету, но вместо счастливых новобрачных и многочисленных гостей к нему явились возмущенные мексиканцы, заявившие, что его хозяин до церкви не доехал. Они приказывают ему отослать ресторатора и уже готовые блюда, но не забывают оставить себе разносолы, чтобы плотно позавтракать. Потом эти люди усаживаются за стол и приказывают Сервону приготовить им комнаты и проследить за прибытием багажа.