В это Рзндомы по своей наивности свято верили и потому заплатили Уолтеру только тысячу восемьсот фунтов стерлингов за портрет — ну, в сущности, за два, — полагая, что это более чем щедрое вознаграждение. И вообще, наняв его, практически никому, не известного художника, они оказывают ему услугу, вводя его, таким образом, в те слои общества, где художники получают восемнадцать тысяч фунтов за один удачный портрет, а не тысячу восемьсот за пару, то есть триста фунтов в неделю за шесть недель работы. Если уж на то пошло, Уолтер предпочел бы рисовать пейзажи. Конечно, погода и освещение могут меняться, но, по крайней мере, сам пейзаж неподвижен.

— Значит, вы хотите, чтобы я представила вас сидящей в углу женщине в платье из жатого бархата, — проговорила леди Джулиет, всегда готовая оказать такого рода услугу.

Камни в ожерелье переливались всякий раз, когда на них падал свет, вещица казалась волшебной и замечательно живой. Уолтер надеялся, что ему удалось передать эту игру на холсте, — краски и кисть, увы, не способны на большее. Но в целом он был доволен. Уолтер подумал, что копия даже чуть лучше, чем оригинал, — он уже набил руку на первом портрете, — но только он и мог заметить разницу. Вообще-то лишь один человек из сотни хоть что-то замечает.

— У вас только десять минут до начала аукциона, — сказала леди Джулиет. — Мне бы хотелось, чтобы вы вышли на помост, немного поговорили об искусстве и были бы при этом обаятельным и красивым, каким вы умеете быть. Все увидят, что вы фотогеничны, решат, что у вас есть будущее, и цена утроится. Но, безусловно, сначала поговорите с Грейс. Я хочу, чтобы она была в хорошем настроении. Барли отлично ее обеспечил: как минимум три миллиона, а возможно, и больше. Никто из нас не любит упоминать о больших суммах в прессе, иначе нас сочтут толстосумами, а я так не люблю, когда меня называют толстой, хотя сама знаю, какая я. Маленькие дети повсюду нуждаются в таких женщинах, как Грейс. Обездоленным вполне хватит части чьих-нибудь алиментов. Будущий мир будет миром многократных разводов и повторных браков. А условием любого брачного соглашения являются выплаты не только в случае смерти, но и при разводе. Мы слишком хорошо живем, поглощая шампанское и канапе, вам не кажется? Но что поделаешь? Мир таков, каков он есть. Все, что в наших силах, — это попытаться изменить какой-нибудь его крошечный кусочек.

Таким образом, Уолтер познакомился с Грейс на благотворительном приеме Рэндомов. Разница в возрасте между ними была в точности такой же, как у Барли с Дорис. Двадцать шесть лет между Грейс и Уолтером и двадцать шесть лет между Барли и Дорис.

Перед Уолтером была женщина с печальными темными глазами и ласковым, немного удивленным выражением лица — словно она впервые увидела мир. Такое выражение бывает у годовалого младенца, когда он обнаруживает, что для того, чтобы ходить и бегать, нужно выработать некоторый иммунитет к острым углам. Он подумал, что ей около сорока. В любом случае старше его, но кому до этого дело? Ее платье из насыщенно пурпурного жатого бархата было того самого качества и цвета, который ему страстно хотелось передать на холсте. Платье, застегнутое до самой шеи, с длинными рукавами и плотными манжетами, будто женщина нуждалась в защите — хотя бы такой, какую могла дать ей ткань. Никаких драгоценностей, кроме жемчужных клипс.

Конечно, он подумал о розах: его мать, жена приходского священника, выращивала в церковном садике, где Уолтер провел большую часть своего детства, великолепные розы именно такого цвета. Мать сказала ему, что роза называется «цветок Иерусалима»: обычного розового цвета бутон, распускаясь, с каждой неделей наливался пурпуром, пока лепестки не становились почти черными и опадали, осыпаясь с драгоценной тычинки, которую некогда так бережно охраняли.