– Ты действительно хочешь пройти через это? – не столько спрашивая, сколько утверждая, сказал Скания, глядя на Тилля одновременно и с восхищением, и с отвращением.

Чтобы не удариться, Оливер втянул массивную голову в плечи и держался своей волосатой «лапой» за носилки, к которым был привязан Тилль. Для «порядка», конечно, ведь когда они прибудут на место, все должно было выглядеть натурально.

– Дело на этого человека у тебя с собой? – спросил Беркхофф.

В ответ Скания утвердительно кивнул. Его костюм весь вымок. Видимо, в ожидании машины скорой помощи полицейскому пришлось довольно долго стоять под дождем.

– Твое новое имя – Патрик Винтер, – сказал Скания, вытаскивая из-под пиджака коричневый бумажный скоросшиватель.

Он открыл его и начал инструктировать своего свояка:

– Тебе сорок один год, и ты работаешь в фирме «Ксантия», крупнейшей частной компании Германии, занимающейся вопросами медицинского страхования.

– Медицинского страхования? – переспросил Тилль.

– Правильно. Твой кабинет располагался в главном офисе компании на Потсдамской площади, и ты трудился в качестве актуария.

– Это что еще за зверь?

– Актуарий – это специалист по страховой математике, занимающийся разработкой методологии и исчислением страховых тарифов, расчетами, связанными с образованием резерва страховых взносов по долгосрочным видам страхования, а также вопросами рисков. Этого достаточно.

– Ты это серьезно?

– Чего ты смотришь на меня так потрясенно?

– Я должен изобразить из себя математического гения? Оливер, разве ты забыл, что в пожарной бригаде мне приходилось заниматься довольно грубыми вопросами? Это единственная работа, в которой я разбираюсь. Дружище, мне с грехом пополам удалось окончить среднюю школу, а по математике у меня всегда была двойка с минусом. Заметь, в школе, а не в вузе.

– А кто сказал, что Винтер был гением в области математики?

– Для меня любой, кто умеет считать, уже гений, – заявил Тилль.

Скания еще раз критически посмотрел на Беркхоффа и заметил:

– Наверное, надо тебе напомнить, что все это безумие, в которое мы ввязываемся, является твоей затеей. Я не в состоянии подобрать для тебя идеальную кандидатуру, в параметры которой ты легко впишешься. Но можно все закончить прямо здесь и сейчас, даже не начиная. Нет проблем!

– Ладно, ладно, все хорошо! – поспешил Тилль успокоить своего шурина, стараясь не раздражать его.

Они и так в последние дни часто спорили по поводу целесообразности осуществления задуманного Беркхоффом плана.

– Надеюсь, там не заставят меня считать в уме, а даже если и попытаются, то я уже научился отбрехиваться практически от всего. Кстати, за что Патрика Винтера захотели доставить в «Каменную клинику»? Что он совершил такого?

– В детском саду во время родительского собрания Винтер вылил себе на голову бензин и поджег его, – ответил Скания.

– Зачем он это сделал?

Оливер посмотрел на Тилля так, как будто более идиотского вопроса он никогда в жизни не слышал.

– Ты еще спроси, почему у меня высокое давление, а у моей сестры гипофункция щитовидной железы. Что я знаю? Патрик Винтер был болен, устал от жизни и, наверное, еще со студенческих времен принимал антидепрессанты.

С этими словами Скания постучал толстыми пальцами по скоросшивателю, как бы говоря: «Там все написано», а потом заявил:

– В любом случае для нас это настоящая удача после того, что ты сотворил со своими волосами.