– Льстец, – она рассмеялась и наконец протянула мне мою честно заработанную тысячу. – Что из тебя вырастет-то с такими задатками?

      Деньги я брать не стал. Нет, конечно, было интересно повертеть незнакомую купюру в руках, но она не уникальна, такая возможность еще представится. Да и видел их Ярослав неоднократно.

      – Анна Михайловна, а выдайте продуктами, пожалуйста.

      – Работаешь за еду? – незло усмехнулась она.

      Я развел руками.

      – Все равно бы у вас деньги оставил. А так вы подскажете, что брать.

      Продуктовый набор голодающего, как назвала его Анна Михайловна, когда поняла, что мне нужно именно продукты, а не сладкое, собрался быстро, и вскоре я уже возвращался домой, а руки оттягивал увесистый пакет, из которого торчал длинный батон. Облегчать вес я не стал, поскольку обнаружил, что радиус сканирования уже можно увеличить. Маны при этом уходило больше, но оно того стоило: противника надо замечать издалека, а не тогда, когда он стоит за спиной и готовится лупить по голове. Но никого из банды Глаза я не заметил. Но там могло быть куда больше, чем три человека, поэтому до двери в квартиру я не расслаблялся, отмечая каждого, приближающегося ко мне.

Дома я намеревался сразу заняться защитой, но лишь только ввалился в прихожую, на меня сразу вылетела мама Ярослава.

      – Ты где был? – ломким голосом, в котором звучала зарождающаяся истерика, спросила она. – Что с твоими волосами? Что с твоим телефоном?

      – Подстригся. Телефон не брал. Мама, не волнуйся, со мной все хорошо.

      – Все хорошо, все хорошо, – передразнила меня она, продолжая себя накручивать. – Тебя чуть вчера не убили! Думаешь, я не поняла, что говорил врач? Я будить тебя утром не стала, потому что ты выглядел ужасно. А ты уходишь на весь день, на звонки не отвечаешь, я отпрашиваюсь с работы и…

      Она всхлипнула, и я подавил рвущееся с языка резкое возражение. Ее забота была мне не нужна, но она об этом не догадывалась и переживала так, как никто обо мне раньше. Или не обо мне? Отбросив на потом философские вопросы, можно ли считать меня ее сыном, я ответил:

      – Я ненадолго выходил. – Протянул ей пакет, чтобы отвлечь. – За продуктами.

      – А деньги? – не желала она успокаиваться. – Где ты взял деньги?

      – Заработал.

      – Как ты мог заработать? – Она сунула нос в пакет и подозрительно прищурилась. – Что ты делал?

      Ее беспокойство было объяснимо: некоторые обнаружившиеся в памяти варианты того, на чем в этом мире можно заработать в четырнадцать лет, были очень неприглядны.

      – Помог разгрузить машину, мне за это заплатили.

      Я сбросил с ног кроссовки и прошел к себе, сдвинув маму Ярослава. Память подсказывала, что обычно он поступал как раз так.  Мать он не уважал, считал, что она должна была стрясти с его отца денег побольше и тогда они зажили бы богато и счастливо. Его мечты все были передо мной, и были они мелкими и уродливыми. Но даже для их достижения он не делал ровным счетом ничего. Почему-то был уверен, что счастье само свалится ему на голову. Вот и свалилось объединенными усилиями Серого и Глаза. А все потому, что кто-то заврался, чтобы произвести впечатление на девчонку. Обычную девчонку, ради которой я бы и пальцем не пошевельнул.