«Когда мы погибаем, наши мертвые тела остаются на земле. Некроны же просто растворяются в воздухе. Откуда мне знать, что я не бьюсь с одним и тем же врагом, возвращающимся раз за разом?»

Возможно, именно поэтому Трайан сначала дал ему время помолиться. Это объясняло то, почему Сикарий уже атаковал, — он нуждался в благословении капеллана. Возможно, Трайан знал о сомнениях, мучивших Праксора. У него, Черного, был к этому дар — определять и устранять опасные трещины в той защите, которой каждому воину служила вера.

Праксор держался стойко.

— Я готов, брат-капеллан.

Танковая колонна уже совсем скрылась из виду. Враг продолжал неторопливо и основательно искоренять те разрозненные очаги сопротивления Гвардии, что еще оставались среди руин городских укреплений. Стоит некронам закончить с людьми, как они тут же переключат все свое внимание на космодесантников. Так что ставка Сикария на быстрый и жесткий удар оказалась верной.

Праксор услышал, как заговорил капитан, пока Трайан благословлял его на битву.

— Мы — последний и единственный рубеж защиты этого имперского мира. — Он пристально вглядывался во всепоглощающую пелену наведенной некронами ночи. Свой шлем он держал на сгибе руки, чтобы каждый воин мог видеть его благородный лик. Взгляд капитана выражал стальную непоколебимость и намерение в своей цели идти до конца. — Его заселили еще в давние, безмятежные времена Великого крестового похода, когда сами боги, наши предки и основатели нашего ордена, ходили среди нас. Они взирают на нас, и мы не можем оступиться, не можем позволить, чтобы кровь, которую они проливали за Дамнос, была напрасной!

Он вытащил Клинок Бури — воплощение стихии, которой предстояло схлестнуться с другой стихией, — и указал им на лорда некронов, окруженного сверкающими молниями. Водрузив обратно на голову боевой шлем, он прорычал в вокс-передатчик:

— Следуйте за мной в эту стигийскую ночь, братья, и не дайте бесплотным тварям уйти от гнева Второй роты. Victoris Ultra!

Грозовой фронт теперь добрался и до них. Густые черные облака накатывали волнами, повинуясь порывам призрачного ветра. Изумрудно-зеленые молнии, извиваясь и переплетаясь, били с небес, такие же неестественные, как и то, что их сотворило. Дуновения чуждого, пропитанного смертью воздуха развевали плащ и гребень капитана, шевелили печати чистоты и тексты священных клятв на его доспехах.

Сикарий сорвался с места. Клинок Бури вспыхнул пламенем, зажженным еще в древние, великие времена. Остальные последовали за ним, готовые сражаться и умирать.

Бравурная речь Сикария, его беспримерная отвага и бесстрашие мгновенно рассеяли все сомнения Праксора и его мысли о неодолимости их врага. Ведомый светом истинного героя, он кричал, кричал, пока легкие не запылали, а воздух не раскалился от жара болтерного огня. Все они кричали, и их голоса сливались в единый славный клич:

— Victoris Ultra!

Праксор старался держаться ближе к капитану и его Львам, используя ослепительное сияние его меча в качестве ориентира. Он хотел заговорить, но дьявольский ветер заглушил его голос. Тогда он попытался докричаться до Щитоносцев:

— Следуйте за мечом!

Стоило им приблизиться к границе вихря, как вся связь тут же пропала. Причем не заполнилась треском статических помех, а просто исчезла, словно покров тишины накрыл их всех. В то же время в окружающем мире отнюдь не было тихо. Ветер, пронзительно завывая, безжалостно хлестал по доспехам. Голоса, пустые, механические, мертвые, звучали отовсюду. Комья земли и куски камня наполняли морозный воздух и кружились в безумной пляске черного шторма, вызванного лордом некронов.

Яркая вспышка на мгновение перегрузила визор шлема Праксора, когда молния, извиваясь и ветвясь, устремилась вниз. Она ударила в одного из Львов, превратив того в живой факел.