Людовику XII только и оставалось, что скрипеть зубами, слушая подобные слова. Слушая и не будучи в состоянии как-либо на это повлиять. Ведь если смотреть со стороны, то над Капетингами, к которым относились и Валуа, словно и впрямь навис злой рок, причём с того самого мгновения, как Великий магистр Ордена Храма Жак де Моле и ещё некоторые высокопоставленные тамплиеры были казнены, сам их Орден упразднён, а имущество большей частью перешло к французской короне и Святому Престолу. Борджиа, они этим умело пользовались, а ещё сами прикладывали усилия, дабы поддерживать легенду. И им это удавалось, если уж сам маршал Франции, лучший полководец королевства. Луи де ла Тремуйль по настоящему боялся. И многие об этом если не знали, то точно догадывались. Ожидать от офицеров, что они будут менее подвержены почти сакральному страху перед возродившимся из пепла Орденом Храма? Людовик Валуа не был столь наивен, потому спросил о другом.

— Если мы исключим войну с Борджиа и их испанскими союзниками, что тогда? Сможем ли мы оградить королевство от других возможных врагов?

— Император Максимилиан и король Генрих VII? — уточнил граф де Клермон, после чего, получив подтверждение сюзерена, продолжил. — У Максимилиана такие же неприятности со швейцарцами, как у нас с Гиенью. Даже больше, потому что они уже давно не платят ни единой монеты в казну, а их подчинение императору только на словах. И слова тоже скоро закончатся. Они только потому не объявили о независимости, что идёт Крестовый поход. Но как только он закончится…

— Граф не упомянул, что и другие могут последовать за швейцарцами, должным образом воодушевившись, сир, — напомнил о себе д'Арманьяк. — Им можно будет… напомнить, помочь советом. Разрешите об этом подумать?

— Думай, Луи, — милостиво соизволил король. — А ты, Жильбер, про английского короля и его возможную попытку напасть на нас.

— Как прикажете, Ваше Величество. Генрих VII хочет вернуть себе то, что может вернуть. Гиень, этот давний очаг мятежа, он так и не покорился короне до конца. Английское золото, испанское золото, сладкие слова тем, кто хочет получить больше, чем имеет сейчас. Английский король чувствует слабость, он обязательно нападёт, как только закончится Крестовый поход и объявленное Римом общее перемирие.

— Мы выстоим?

— Да, сир, но… — тут Бурбон-Монпансье замялся, но тут же взял себя в руки и продолжил. — Только один враг, иначе не получится. Королевство истощено многолетними невзгодами и поражениями, что случились при вашем предшественнике, Карле VIII.

На этом граф де Клермон остановился, но Людовик XII понял, что осталось не произнесённым. Слуга уже второго короля явно намекал, что если на Францию нападут с нескольких сторон — королевство обречено распасться на части, что одной двумя потерянными провинциями откупиться не получится. А значит… Следовало во что бы то ни стало умилостивить посланника Рима. Не самого, конечно, а тех, кто стоит за его спиной — Чезаре Борджиа, Лукрецию и отца этих двух, Александра VI.

Задав ещё несколько уточняющих вопросов и выслушав подробные ответы, Людовик XII понял, что просто оттягивает неизбежное — встречу с тем, с кем он ну никак не хотел видеться, разговаривать и тем более соглашаться. И вместе с тем… избежать этого было нельзя.

— Пригласите посла, — вздохнул монарх, окончательно смиряясь с тем, чего изменить был не в состоянии.

Повеления короля исполняются быстро. Вот и сейчас прошло совсем немного времени перед появлением Хуана де Борджиа-Льянсоль де Романи. Никакого большого приёма, самая малость торжественности и уж точно почти никого из придворных и даже слуг. Самое малое число из необходимого, ведь Людовик XII понимал, что при таких разговорах чем меньше знают, тем спокойнее и безопаснее.