…за ним еще один.

Стреляли с другой стороны дома, там у Сергея была небольшая пристройка, в которой он оборудовал полевую лабораторию. Приборы для нее Глеб покупал ему в Городе. Обменивал на добытые Сергеем в лесу шкуры или поделки из дерева (последние особенно ценились у городских друидов в качестве фетишей и талисманов). Еще, припомнил Глеб, резко тормозя у самого частокола, на ту сторону выходили окна комнаты Ирины.

Он выскочил из джипа, звучно хлопнув дверью. Закрепленная на правом предплечье активная кобура среагировала на мышечный импульс, и рукоять «глока‑гаусс», оснащенная сенсорным контактом, ткнулась Глебу в ладонь. Индукционная цепь, соединяющая пистолет и модернизированную нервную систему человека, замкнулась, превращая оружие в полноправную часть тела. У Глеба вырос новый указательный палец, стреляющий девятимиллиметровыми безгильзовыми молниями. Настороженно поводя этим пальцем перед собой, Глеб обежал дом.

Пуля из крупнокалиберного нарезного карабина «Манлихер» на дистанции до двадцати пяти метров способна проделать в человеческом теле отверстие размером с барсучью нору. Пробивая насквозь лобную кость степного метаволка, она погружается в увеличенный мутацией мозг. Голова зверя лопается, как перезрелая тыква.

Попав в пластиковую консервную банку из‑под говяжьей тушенки (емкость 450 г), она превращает ее в сотню мельчайших осколков, разлетающихся по хаотичным баллистическим кривым. Неожиданный, по эффектный способ утилизации мусора.

Эхо выстрела пошло бродить между деревьев. Хозяин карабина передернул затвор, и выскочившая гильза – медный цилиндрический метеор – сверкнула, падая на талый снег. На вросшей в землю коряге осталось еще две неубитые банки. Куриный паштет и маринованные огурцы. А «манлихер» теперь целился в живот Глеба.

– Здравствуй, Сережа, – сказал Глеб, опуская руку с пистолетом и неловко улыбаясь. – Вот и я.

– Теперь вижу, что ты, – буркнул стрелок. – А то мчится из‑за угла, как тень неизвестного папаши. – В жесткой на вид и густой бороде Сергея зародился намек на ответную улыбку. – Ну, чего стоишь? – спросил он, забрасывая карабин на плечо. – Иди сюда, обнимемся, что ли?

– Мне сказали, что теперь ты будешь нас вроде как опекать. Я Сергей, из экологической секции,

– Очень приятно. Меня ты, вижу, знаешь?

– Знаю, Вернее сказать, наслышан. Говорят, у тебя необычное мышление. Нестандартное.

– Говорят? Кто же?

– Наша общая знакомая.

Сергей охнул и отпихнул Глеба от себя.

– Раздавишь ведь, железяка, – полушутливо возмутился он.

Глеб усмехнулся в ответ. Раздавить он мог. Мышечные усилители, переведенные в экстремальный режим, позволяли ему пробить кулаком двадцатисантиметровой толщины бетонную стену. Или разорвать ствол «манлихера», как сделанную из плотного картона трубку.

– Я смотрю, ты на банки перешел, охотничек. – Он несильно ткнул Сергея в бок. – Что, консервы не кусаются?

– Да уж. – Сергей помрачнел. – Сидел, вырезал для Иришки бусы, из рябины, как ей нравится. И накатило. Нож в руках танцевать стал. Пойду, думаю, во двор, а то ведь всю поделку на фиг испорчу. И пошел. Карабин с собой захватил, на всякий случай.

Глеб обернулся посмотреть на корягу. Глубокие отметины на ней говорили, что успокоиться Сергей сумел не сразу. Мазал безбожно.

– Теперь вот жалею. Патроны‑то негде взять, а я полторы коробки просто так, без толку…

– Патроны я привез, – сказалГлеб, – И консервы, и сигареты, и запасные элементы к «подсолнуху». Все, что ты просил.