Я открыла глаза, и неистовое наслаждение исчезло. А вместе с ним исчезла и Лилит. Я стояла во тьме одна, дрожа от собственной новоявленной силы. И от того, что пришло вместе с ней: сладострастного зуда. Зуда, говорившего, что моя кожа может стать какой угодно, стоит только захотеть. Я родилась заново. Я могла все.

И была голодна…

— Что случилось?

Я смахнула слезы и посмотрела на Картера, стоявшего на пороге спальни. Он с участием смотрел на меня, придерживая рукой волосы, падавшие на глаза.

— Ничего, — пробормотала я, зарывшись лицом в подушку. — Никаких нефилимов?

— Никаких нефилимов. — Наступила неловкая пауза. — Послушай, ты уверена, что ничего не случилось? Вид у тебя неважный.

— Я же сказала. Ничего.

Однако он не отставал.

— Я понимаю, у нас с тобой не такие близкие отношения, но если бы ты рассказала…

— Вы все равно не поймете! — злобно ответила я. — Потому что у вас нет сердца. Вы не знаете, что это такое, так что можете не притворяться.

— Джорджина…

— Уйдите. Пожалуйста.

Я снова уткнулась в подушку, ожидая новых возражений. Но их не последовало. Когда я решилась поднять глаза, ангел уже исчез.

19

На следующее утро Картер принес мне нарциссы. Я не могла понять, где он умудрился их достать в это время года. Наверное, телепортировал с другого континента.

— Что это значит? — сердито спросила я. — Вы что, решили поухлестывать за мной?

— Будь так, я бы принес розы. — Впервые за все время нашего знакомства ангел выглядел смущенным. — Не знаю… Вчера вечером ты была расстроена, и я подумал… подумал, что цветы поднимут тебе настроение.

— Спасибо… очень мило. А насчет вчерашнего вечера… я набросилась на вас…

Он помахал рукой.

— Не переживай. У каждого из нас бывают минуты слабости. Имеет значение только то, как мы их преодолеваем.

Я поставила нарциссы в вазу и стала думать, куда ее деть. На стойке стоял уже увядший букет Романа, а красные гвоздики, которые я купила в вечер убийства Дьюана, давно отправились на помойку. Соперников цветам Романа не требовалось, поэтому я отнесла нарциссы в спальню и пристроила их на подоконник.

Постепенно у нас установился распорядок. Мы с Картером так и не стали лучшими друзьями, но ладили неплохо. Вместе обедали, ходили в кино, а временами даже вместе готовили. Причем ангел управлялся на кухне гораздо лучше, чем я.

Он ходил со мной в книжный магазин и выполнял свое обещание оставаться невидимым. Я не знала, что он делал, когда я работала. Наверное, бродил по залу и наблюдал за людьми. Может быть, даже листал книги. Я знала, что чаще всего Картер дежурил в моем кабинете — даже в мое отсутствие, — надеясь, что нефилим пришлет новую записку. Но записки не было. Правда, иногда злодей давал о себе знать, и Картер на время исчезал. Он либо не предупреждал меня вообще, либо слегка прикасался к моей щеке после возвращения, либо говорил несколько слов, звучавших только в моем мозгу.

У меня вошло в обычай перед началом смены пить кофе с Сетом. В первый день меня ждала чашка мокко с белым шоколадом. К моему изумлению, он заказал себе то же самое.

— Брюс сварил мне чашечку без кофеина, — объяснил Сет.

Отказаться от такого предложения было невозможно, поэтому я села и поговорила с ним. Это повторилось и на второй день, и на третий… Как я и ожидала, полностью порвать с ним оказалось трудно, но я продолжала решительно отказываться встречаться с ним где-то кроме работы.