Не зря всю свою жизнь, даже в тюрьме, он неустанно занимался спортом. Бег, лыжи, немного бокса и фехтования, стрельба. Подпольщик должен быть силен и подготовлен к любым невзгодам. Вот и сейчас он бежал по лесу, будучи уверенным, что и в свои сорок лет оставит далеко позади проклятых краснопузых солдат.

Огибая поросший деревьями крутой холм, он считал, что ушел от погони. И тут прямо перед ним как с неба свалился высокий и злой лейтенант Красной армии – он запыхался, но держится молодцом. А у Дантиста от дыхания, считай, ничего и не осталось.

Все же неприятно, когда в тебя целятся из винтовки. Дантист отлично знал, как немного усилий нужно, чтобы убить человека, когда в твоей руке огнестрельное оружие. Да и по виду красного командира было понятно – этот не промахнется.

Но в схватке матерого волка и молокососа обычно побеждает волк. Потому что он опытнее.

У Дантиста оставалась одна надежда. Единственный шанс. Поэтому он забалтывал командира пустыми речами, имея одну цель – привести руку в нужное положение.

У него это получилось. Зацепить крючок. Сделать движение прицеливания. Ба-бах!

Готов!

Это было хитроумное приспособление из арсеналов абвера – трубка, прикрепленная к рукаву пальто, которая приводится в действие движением большого пальца. В ней лишь один патрон, но лейтенанту его хватило.

Красный командир упал. Но тут же зашевелился, потянувшись к винтовке.

Времени на добивание не было. Пусть живет, большевистская мразь!

Дантист ринулся в овраг справа. А потом, стараясь экономить силы, двинул в направлении, где крылось его спасение.

Глава 10

– Ты везучий, лейтенант, – сказал особист Рубан, навестивший Ивана в госпитале. – Пули тебя не берут.

– Да это все портсигар, – усмехнулся Иван. – Сам не курю. Но солдат, когда те отличились или отдыхают на привале, всегда готов папироской пожаловать. Папиросы-то мне по довольствию положены.

– Это правильно. Курево для солдата порой важнее хлеба.

– Вот пуля и ударила в портсигар. Рикошет. Но врезала сильно. Как перворазрядник по боксу. Поэтому я ту сволочь и не смог настичь. Я бы его не упустил, вы поверьте!

– Да верю я тебе. Верю.

– Какой-то хитрой штуковиной он меня одолел. Прям из рукава выстрелил.

– Немцы на такие хитрушки горазды… Да, жалко ты того волчару упустил. Большой человек был. Представитель безпеки.

– Что это?

– У националистических банд есть своя служба безопасности. Как у немцев гестапо.

«Или у нас НКВД», – Иван едва не брякнул это вслух, но вовремя прикусил язык.

– «Дантист» кличка, – добавил Рубан.

– Кличка? – удивился Иван.

– Они как ворье или как собаки цепные – по кличкам друг друга знают. Так-то вот. Хорошо, что ты жив остался.

Особист взял у Ивана подробное объяснение. И отбыл.

Иван пролежал в госпитале несколько дней. Синяк на груди был огромный, но внутренние органы не отбиты, переломов нет. Да и боевая задача выполнена – банда уничтожена, двое взяты в плен. Только один ушел. Но какой!

В начале июня стрелковый полк в результате реорганизаций был передан в распоряжение Особого Западного округа и отбыл по месту новой дислокации в Белоруссию.

А ночью 22 июня Земля будто перевернулась. И судьбы миллионов русских людей стали подчинены страшному слову – война.

Для Ивана, который ночью был в расположении роты, началось все с бомбежки. С грома взрывов и рева моторов заходящих на штурмовку самолетов.