— Тенерет, рейна, — выдохнула Лисе.

— Сьера Анна Лисе ди Тенерет, фрейлина вдовствующей рейны Исты. Звучит неплохо, как думаешь, Фойкс?

Он ухмыльнулся:

— Да… Думаю, моей матери это тоже понравится. Ну что ж, Бастард знает, но я хотел ей кое-что предложить… Бастард.

— А, ты, значит, тоже надеешься продвинуться по социальной лестнице? Ну что ж, это вовсе не невозможно; в этом году перед молодыми офицерами открывается масса возможностей для продвижения, как мне кажется.

Фойкс изящно поклонился Лисе:

— Я могу надеяться, леди?

Лисе посмотрела на него с задумчивой улыбкой, медленно пересекла комнату и принялась раскладывать вещи Исты:

— Спросите у меня ещё раз, в Виспинге, дедикат.

— Спрошу.

Иста приказала ди Кэйбону привести Горама к ней в каменный дворик. Она села на скамейку в тени колоннады, где они разговаривали в первый раз, чтобы иметь возможность сравнить.

Горам ди Хиксар, как и раньше, был одет в форму грума, тело осталось таким же коротким, колченогим, борода — седой. Но он перестал горбиться, как черепаха; теперь он двигался со статью, положенной мужчине, владеющему мечом. Походка была упругой. Вежливый поклон вполне соответствовал обстановке.

— Мудрейший ди Кэйбон наверняка рассказал тебе о том, что мне нужен старший грум? — начала Иста.

— Да, рейна. — Ди Хиксар неловко откашлялся и сглотнул слюну, отдавая должное её присутствию. Прежний Горам, подумала она, не задумываясь, сплюнул бы.

— Ты можешь взять на себя его обязанности? — Он поморщился:

— Работа, да. Но, рейна… Я не уверен, что вы понимаете, кем я был. Э-э-э. Почему меня не выкупили.

Она пожала плечами:

— Капитан, отвечающий за лошадей, воин, бывший убийца, разрушитель жизней — причём не только вражеских, но и дружеских — мне продолжать? В общем, парень, на чьих похоронах, вместо хвалебных речей, будут говорить: Что ж, какое облегчение.

Он вздрогнул:

— Вижу, что исповедоваться вам мне вовсе не нужно.

— Нет. Я всё видела. — Он отвёл глаза:

— Все мои грехи вернулись… странно, странно, рейна. Избавление от грехов обычно считается чудом, сотворённым богами. Но ваш бог вернул мне все мои грехи. Грум Горам… был в сотни раз лучше, чем Горам ди Хиксар когда-либо будет. Я был серостью, но меня спасли, и в этом вовсе не было моей заслуги — три года рядом с двумя лучшими людьми Карибастоса. Не лучшими воинами, а именно лучшими людьми, понимаете?

Она кивнула.

— Я едва ли знал, что такие люди существуют. Да и не хотел знать. Я, скорее, смеялся бы над их добродетелями. Лорд Иллвин подумал, что тогда, в парадном дворе, я упал перед вами на колени от радости. Но вовсе не радость сразила меня. А стыд.

— Знаю.

— Я не хочу быть… тем, что я есть. Раньше я был счастливее, рейна. Но все считают, что я должен ползать на коленях от благодарности.

Иста иронически улыбнулась ему:

— Поверь мне, я к этим «всем» не отношусь. Но теперь твоя душа принадлежит только тебе. Сделай из неё то, что ты хочешь. Все мы, каждый, создаём себя сами. И в конце жизненного пути мы преподносим наши души нашим Покровителям, словно ремесленник — творение своих рук.

— Если это так, то я — какой-то неказистый горшок, рейна.

— Ты ещё не завершён. Наши Покровители разборчивы, но это, на мой взгляд, вовсе не значит, что им невозможно угодить.