Сон мигом растворился с жарой, отец расплылся в глупой улыбке и, словно приказчик, стал в поклоне, ожидая предмет своего обожания.

Незнакомка торопливо подошла к прилавку, достала из корзинки чайник и плавно опустила его на прилавок… Отцу никак не удавалось совладать с идиотской улыбкой. Он восторженными глазами смотрел на женщину, а та что то лепетала, взмахивая полными руками и указывая на чайник, пока Иосиф не уловил смысла ее слов… чайник оказался бракованным и сгорел салютом на второй день. Женщина же живет в деревне, далеко от города, и ей слишком накладно так часто ездить в Бомбей, тем более из за какого то чайника… Отец в душе возблагодарил страну, предприятие, директора и всех, кто был причастен к изготовлению ставшего столь милым сердцу предмета быта. А незнакомке со всей своей змеиной хитростью сказал, что чайников теперь уже нету (хотя ими был забит весь склад), что ожидает он их лишь на будущей неделе, и если ей дорого еще раз приезжать в Бомбей, он сам привезет ей новый чайник, так как фирма в таких случаях берет все расходы на себя… Иосиф выудил листок бумаги и подвинул его незнакомке, чтобы та написала адрес деревни, в которой живет. После этого он еще раз заверил, что никакого обмана не будет, и чайник будет доставлен ей сразу же по получении новой партии.

Отец плюнул на торговлю, опечатал склад с товарами и в каком то животном исступлении стал готовиться к поездке… Первым делом он сбрил бороду, клочками росшую на его остром подбородке, помчался к парикмахеру и подстригся под Раджа Капура. Затем купил роскошный костюм, обошедшийся ему в треть месячного дохода, и напоследок посетил баню, где в его костлявую спину втерли доброе ведро всяких благовоний…

Облаченный во все белое, пахнущий, словно храм после праздника, похожий на нефтяного магната, он зашел в магазин, торгующий автомобилями, и купил черный, надраенный до блеска «кадиллак» выпуска сорок девятого года…

Погрузив в машину новенький чайник, забив салон всевозможными подарками и канистрами с самым дешевым бензином, Иосиф отправился в путь, в конце которого сиял свет глаз его возлюбленной…

Пять дней он ехал, двести литров бензина израсходовал, недоедал в пути, стремясь скорее добраться до предмета своего обожания, и на шестые сутки въехал на родину своей любви…

Гордо сидящий в открытом автомобиле, задрав горбатый нос выше горизонта, игнорирующий визги голодранцев, он был похож на Иранского шаха в первый год своего изгнания. Его прямой взгляд, сжатые губы – все говорило о твердом намерении раздавить каждого, кто встанет на пути его страсти…

Возлюбленная встретила Иосифа возле своего крохотного дома, в застиранном сари, и в первый момент, конечно, не узнала его, очень гордого своим перевоплощением… Она держала в руках тяпку и с удивлением рассматривала незнакомца, подъезжающего на шикарном автомобиле к ее дому… Когда же он назвался, смущенно пожимая женщине руку, она с еще большим удивлением воззрилась на него, словно отец был сборщиком налогов, и оба они родили неловкую паузу…

Иосиф спохватился и стал вытаскивать из автомобиля подарки. Первым делом он, естественно, вручил женщине чайник, приговаривая, что его фирма слово держит; затем извлек сервиз на двенадцать персон с гравюрами любовных поз XVII века, а на категорический отказ женщины сказал: «Это еще не все. Лучше отказываться от последнего!..» И стал доставать из машины всякое… Кастрюльки, кашемировые платки, ложки, вилки, вентилятор и даже двадцатикратный бинокль – он складывал все у ног женщины, приговаривая, что это за причиненные ей неприятности с чайником. Что у него уж такая прехорошая фирма, которая марку держит и дорожит клиентами… Напоследок он вытащил из кармана жемчужное ожерелье и, робея, протянул своей возлюбленной… Женщина улыбнулась и сказала:

– Вы говорили, что я могу отказаться от последнего…

– Это не последнее, – смущенно ответил Иосиф.