Я сосредоточилась на эсэмэске. Текст был такой: «Знаю все. Расскажу при встрече. Осталось побеседовать с одним мужчиной. Приходи во вторник, около четырех».
– Видите? – грустно сказал Ваня. – Майя Михайловна – гений сыска… а он ее толкнул… хотел убить, как Анечку… не получилось… Зачем ему двое? Он и меня, наверное, собирался… но мамочка…
Парнишка вцепился пальцами в край стола, а я попятилась в сторону двери. Вроде в клинике неврозов не должны содержаться буйнопомешанные? Насколько я знаю, в частных лечебных заведениях находятся люди, которые устали от тяжелой работы, или те, кому довелось пережить сильный стресс. Рита рассказывала, что пациентов никак не ограничивают в передвижении по зданию и парку, прекрасно кормят, развлекают и стараются не пичкать большим количеством таблеток. Здешние врачи увлекаются гомеопатией, предписывают всем посещать спортзал, не разрешают пользоваться мобильными, резко отрицательно относятся к телевизору, компьютеру и уповают на психотерапию. В больнице прекрасная бальнеолечебница с огромным бассейном, обширная библиотека и шеф‑повар итальянец. Все это вместе больше напоминает фешенебельный санаторий, чем больницу, на соблюдение режима дня здесь смотрят сквозь пальцы и палаты подопечных не обыскивают. Если кто‑то из дорогих клиентов категорично заявит, что не представляет себе жизни без айпада, лечащий доктор разведет руками и ответит:
– Рекомендую оставить планшетник дома, но если вы настаиваете, спорить не стану.
Вот Ивану, например, можно пользоваться сотовым.
Умалишенных, способных причинить вред себе или другим людям, здесь быть не должно. У мальчика просто сдали нервы, мне не стоит его опасаться.
Пытаясь таким образом убедить себя в безобидности гостя, я пятилась к двери и в конце концов уперлась спиной в стену около буфета.
– Не бойтесь, – вдруг вполне внятно произнес юноша, – я не псих. Просто ужасно расстроился из‑за того, что разгадка тайны опять отодвигается. Прямо рок какой‑то! Мне нужен номер мобильного Майечки. Вы его знаете?
Я чуть успокоилась и сказала:
– В вашем телефоне эсэмэска от Майи Михайловны. Значит, там есть и номер, с которого ее послали.
Ваня заморгал.
– Я же не дурак! Звоню, но автомат бубнит: «Абонент недоступен». Вот я и подумал, вдруг у Майечки еще контакт есть, о котором я не знаю. Что мне делать? Куда пойти? Я очень боюсь! Только не думайте глупости, я совершенно здоров. Сюда попал по желанию Николая Петровича, боюсь с ним спорить. Я в полном отчаянии. Как дальше жить? Вернуться домой? Так отчим убьет меня непременно! В больницу отправил специально, чтобы потом, когда меня с балкона скинет, сказать: «Сын после кончины матери от горя рехнулся, вот и решился на суицид. Я его в клинику неврозов уложил, но там не помогли». И мне никто не верит, вы в том числе. Одна Майечка поверила, решила помочь, а он ее под машину толкнул. Извините, я говорю путано…
Иван обхватил себя руками и затрясся.
– Давай попьем чайку, – предложила я. – А ты постараешься успокоиться и объяснить внятно, что случилось.
– Вы мне поможете? – с надеждой спросил парнишка. – Жутко быть совсем одному в мире! Могу я вам довериться? Не пойдете к Николаю?
Я включила чайник.
– Я умею хранить тайны. И понятия не имею, кто такой Николай, значит, не смогу к нему обратиться. Рассказывай все. Иногда стоит поговорить с незнакомым человеком. Глядишь, и я смогу дать совет.
Иван начал ломать пальцы и кусать губы. Я достала из пачки пакетик, опустила его в кружку и залила кипятком. Мальчик, наверное, ходит в девятый или десятый класс…
Мне очень жаль современных подростков, они находятся под тяжелым прессингом как учителей, так и родителей. |