— Товарищ, мой Мессия. В России того времени было принято обращение "товарищ", а "господин" — это было бранное слово. — И каков же был конец этого товарища?

— Он тоже был ужасен, мой Мессия. Сталин потерял уверенность в себе и упование на Властителя, и дух Властителя вышел из него. Сталин тут же превратился в дряхлого испуганного старичка. От страха перед убийцами он запирался по ночам в клозете и спал, скорчившись между стеной и унитазом. — Мания преследования?

— Да. Именно страх Сталина перед тайными убийцами и спровоцировал его приспешников на убийство: когда он заболел невинной весенней простудой и слег в постель, его просто-напросто придушили подушкой. — Известно, кто это сделал?

— Все приближенные лица скопом: главный организатор проследил за тем, чтобы на подушку по очереди навалились все участники убийства.

— И после этого попытки начать покорение мира с России больше не повторялись, — задумчиво проговорил Мессия.

— Да, мой Мессия. И менее чем через полвека Россия вернулась к своему ужасному естественному состоянию — вновь стала православной страной. Вы знаете, я сам бежал из России, и я могу вам твердо сказать, что искоренить христианскую сущность ее народа невозможно. Она как сорная трава: стоит прекратить прополку и химическую обработку на самый короткий срок, как православие вновь дает обильные всходы по всей стране. Ужасная страна, ужасный народ! Его можно уничтожить, но нельзя изменить.

— Ну что ж, не так — так эдак. С Россией мне теперь все ясно. Если уж сам Властитель отступился, значит, все-таки — война.

Благодарю, колдун, можешь идти. Новое задание получишь потом.

Черный барон удалился вместе со своим наводящим ужас псом, поклонившись Мессии и не удостоив даже взглядом прочих участников встречи.

— Ну что, ведьмы и ведьмаки, гадалки и прорицатели, паразитки и дармоеды? Есть у кого-нибудь из вас что сказать по существу или будете мне голову морочить? Ну что молчите? Вот ты там, под красным колпаком, ты говорил, что у тебя открылся третий глаз. Углядел ты им хоть одного моего врага?

— Нет, мой Мессия. Но я следил всеми… тремями… троимя… троими…

— Ты хочешь сказать, что у меня нет врагов?

— Они есть, Мессия, но обнаружить их невозможно — они скрыты под покровом Того, Кого мы не называем.

— Вот велю ослепить тебя на все три глаза… Ну, продвинутые, двигайте отсюда! Пошла вон, эзотерическая сволочь! А ты, Памфилия, останься…

Экстрасенсы, маги, колдуньи, прорицатели и ведьмаки бросились к дверям, толпясь, отпихивая друг друга и толкаясь, чтобы выскочить за дверь прежде других. В дверях застряли, но потом кое-как разобрались.

За столом заседаний осталась лишь древняя старуха в черной мантии с капюшоном, опущенным на лицо.

Мессия подошел к распахнутой двери и ударил по ней ногой. Дверь с грохотом затворилась. Он повернулся к старухе.

— Ну, прорицательница, а от тебя я дождусь сегодня чего-нибудь путного?

— Ничего, кроме ответов на любые твои вопросы, Мессия. И отвечать тебе буду не я. — А кто же?

— Не кто, а что — зеркало пророчицы Шалот. Точнее, осколок ее волшебного зеркала, ведь оно было разбито еще в древности.

Прорицательница достала из-под мантии резную шкатулку из темного дерева, поставила ее на стол и откинула крышку. Из шкатулки она извлекла некий предмет, завернутый в красный бархат, развернула его и показала Мессии небольшое зеркало в виде ромба, оправленное в раму из резной слоновой кости.