– Бишоп!

Эйвери Уоллас пробралась через толпу и тут же кинулась в объятия Бишопа, как будто он только что спас ее от ужасной катастрофы. Хезер отвернулась, когда Бишоп наклонился, чтобы поцеловать ее. Рост Эйвери был всего пять футов один дюйм, и рядом с ней Хезер чувствовала себя как зеленый великан, нарисованный на банке с кукурузой.

– Я по тебе скучала, – сказала Эйвери, когда Бишоп отстранился. Она даже не заметила Хезер. Как-то раз Эйвери невольно услышала, что та назвала ее «креветкой», и она до сих пор не простила ей этого. Однако Эйвери и вправду напоминала креветку – коренастая и розовощекая, так что Хезер не ощущала своей вины из-за этого.

Бишоп пробормотал что-то в ответ. Хезер снова стало подташнивать. И снова она вспомнила о своем разбитом сердце. Нужно издать такой закон, по которому всем запрещается быть счастливыми, когда ты несчастен, – особенно твоим лучшим друзьям.

Эйвери хихикнула и сжала руку Бишопа:

– Я только схожу за пивом, хорошо? Подожди меня здесь, я скоро вернусь. – Она повернулась и исчезла в толпе.

Бишоп тут же поднял брови и сказал Хезер:

– Лучше молчи.

– А что такое? – Хезер подняла руки.

Бишоп ткнул пальцем ей в лицо.

– Я знаю, что ты думаешь, – сказал он, а затем указал на Нэт: – Это и тебя касается.

Нэт придала себе самый невинный вид:

– Ты несправедлив ко мне, Маркс. Я просто думала о том, что из нее получается прекрасный аксессуар – такой маленький и удобный.

– Идеально помещается в карман, – поддакнула Хезер.

– Все, все, – Бишоп старался выглядеть сердитым, – хватит.

– Это комплимент, – возразила Нэт.

– Я сказал, хватит. – Но уже через минуту Бишоп наклонился и прошептал: – Понимаете, я не могу носить ее в кармане. Она кусается. – Его губы коснулись уха Хезер – она была уверена, что случайно, – и она засмеялась.

Ее напряженность немного спала. Но затем кто-то выключил музыку, и толпа стала спокойной и очень тихой. Хезер знала, что сейчас все начнется. Ни с того ни с сего ей стало очень холодно, будто все капли дождя затвердели на ее коже.

– Добро пожаловать на следующее испытание! – прогремел Диггин.

– Отсоси, Роджерс, – крикнул какой-то парень, и кое-где раздалось улюлюканье и смех.

Кто-то сказал:

– Тихо.

Диггин сделал вид, что ничего не слышал:

– Это испытание на храбрость и умение держать равновесие.

– И на трезвость!

– Блин, тогда я точно упаду.

Народ засмеялся еще больше. Но Хезер даже не смогла улыбнуться. Натали, стоявшая рядом с ней, вертелась туда-сюда, похлопывая себя по бедрам. Хезер даже не могла спросить, что она делает.

Диггин с трудом продолжал:

– Это также проверка скорости. И поскольку все участники будут ограничены во времени…

– Черт, да заканчивай уже!

Наконец, Диггин отступил и убрал мегафон ото рта.

– Заткни пасть, Ли.

Это вызвало новую волну смеха. Но для Хезер все происходящее казалось фильмом, в котором звук отстает на несколько секунд. Теперь она не могла не смотреть вверх – на ту перекладину, на те несколько дюймов дерева, протянутые на высоте пятидесяти футов над землей. Прыжок был традицией, совершаемый больше для удовольствия.