– И каков же итог? – спросил Анторин, который, как оказалось, тоже был рядом.

– Выводы не радуют, – ответил Рафэ. – Если она не научится контролировать свой голод, то брать ее с собой будет большой ошибкой. Она может уничтожить Карая, который сейчас представляет собой магическую энергию, посчитав его угрозой.

– Чушь, – прошептала я. – Никогда, даже под страхом смерти, я не причиню вреда мужу.

– Ты результат эксперимента, человек, умерший и воскрешенный посредством вливания в умирающее тело тумана. Ты и сама не знаешь, на что способна. И я не знаю пределов твоих возможностей. По законам мироздания, тебя вообще не должно существовать, – проговорил Рафэ и отошел от кушетки, на которой я лежала, не в силах пошевелить даже пальцем.

– Ты ученый и постоянно нарушаешь эти законы, – сказала ему вслед. – Так придумай что-нибудь и сейчас. Разве тебе не хотелось заполучить меня в качестве подопытной? Так действуй! Я даю тебе свое официальное согласие.

Рафэ вернулся, присел на край кушетки и неожиданно добродушно улыбнулся.

– Я был бы рад такому подарку при других обстоятельствах. Но сейчас, когда ты с легкостью уничтожила то, что в принципе не могло быть уничтожено, даже я не рискну экспериментировать. Во-первых, это может убить тебя – уникальную в двух мирах особь, а во-вторых, я просто боюсь того, к чему могут привести мои опыты, – признался он. – Отдыхай и набирайся сил. Позже попробуешь еще раз контактировать с антитуманом… и не уничтожить его.

– Какой ты лапочка, когда не задираешь нос, – прощебетала Дамон, оказавшись рядом с ним и погладив по плечу, отчего доминант вздрогнул и вскочил как ошпаренный.

– И приструни своих помощниц, они меня нервируют, – проворчал он, передернув плечами.

Окончательно пришла в себя я только спустя несколько часов. Рядом были подруги, они помогли мне восстановить утерянные моменты произошедшего за последние часы. Оказалось, что вся команда уже успешно прошла две из трех стадий внедрения антитумана, и лишь я оставалась слабым звеном, сводя на нет все попытки Рафэ установить нерушимый контакт между моим организмом и черной пустотой.

Сам доминант отсиживался в дальнем углу, отвернувшись ото всех и демонстративно изображая расслабленную непринужденность. Доминарий перелистывал какие-то бумаги, иногда меняя позу, и будто невзначай поглядывал на меня. Я же почти физически ощущала его настороженность и недоверие. Да я и сама себе сейчас не доверяла!

– Как самочувствие? – спросил Рони, присев на край моей кушетки. – Язык покажи.

– А станцевать тебе не надо? – враждебно поинтересовалась Мона, устроившись у меня в ногах.

– Я не из любопытства прошу, – спокойно ответил Рондай. – Не мешай, егоза.

– Это я-то егоза? – возмутилась Дамон.

– Успокойся, – попросила я, и фрейлина притихла.

Я послушно показала Рони язык, потом несколько раз сжала и разжала кулак, задержала дыхание и даже поморгала по его требованию.

– Не знаю, что там решил этот доминант, но я вижу остаточное присутствие антиматерии. Эта гадость приживается в тебе, но очень медленно и неохотно, – сделал вывод маг, закончив осмотр. – Не удивлюсь, если ты всех нас переплюнешь и будешь первой, кто адаптируется к межпространству.

– И на каком основании ты сделал этот вывод? – отбросив бумаги, вопросил Рафэ.

Доминант встал и подошел к нам, вперив в Рондая неприязненный взгляд.

– Может, я и не природник, но даже механику видно, что слизистая у нее уплотнилась, зрачок деформировался, а моторика стала резче и точнее, – вздернув подбородок, ответил Рони.