Тухачевский требовал, чтобы дивизионная пушка была универсальной (он перед этим прочитал, что США собираются вооружать свои дивизии универсальными пушками), то есть, кроме стрельбы по пехоте и укреплениям противника, могла бы пробивать броню танков и сбивать самолёты. Для исполнения двух последних назначений пушка должна была иметь высокую скорость снаряда – быть большой удельной (в расчёте на калибр) мощности.

А Кулик большой мощностью дивизионной пушки был недоволен и по этой причине требовал воспроизвести боевые характеристики русской трёхдюймовки образца 1902 г. Это даёт повод различным литераторам выдать Кулика за ретрограда, хотя сам Грабин никогда не высказывал сомнений в профессионализме Кулика. Но, как реакция на критику, – он недоволен обоими маршалами и пушку всё же сделал хотя и не универсальную, но мощную. С Тухачевским всё ясно, но вот нигде не объясняется, почему Кулик хотел снизить скорость снаряда дивизионной пушки, почему хотел снизить её мощность. Давайте попробуем объяснить это сами.

Грабин Василий Гаврилович

Грабин как-то в споре с танкистами заявил, что танк – повозка для пушки. Это, конечно несколько утрировано, но в принципе верно. Танк ведь не для прогулок создаётся, а для уничтожения врага. Уничтожается враг пушкой, следовательно сам танк вторичен по отношению к пушке.

Но, как ни странно, сам Грабин не обращал внимания на то, что и сама пушка не уничтожает врага, его уничтожает снаряд. Он – главное, а пушка, каким бы она ни была произведением искусства, – вторична. Во всей интереснейшей книге воспоминаний В. Г. Грабина «Оружие победы» нет ни малейшего упоминания о снарядах, которыми стреляли его пушки. Его, похоже, этот вопрос очень мало интересовал. В этом, кстати, отличие всех мемуаров наших ветеранов войны от немецких. Наших ветеранов снаряды не заботили, а у немцев, будь это генерал или лётчик-истребитель, вопросу о снарядах (их качестве, силе и т. д.) всегда находится место.

Но и это не всё. Сам снаряд, как таковой, противника уничтожает редко, в подавляющем большинстве случаев его уничтожают осколки снаряда или сила ударной волны от взрыва. И по отношению к этим факторам сам снаряд тоже вторичен.

Иными словами, грамотных военных интересуют не собственно пушки, не их стрельба и даже не снаряды, а сколько убойных осколков образуется от стрельбы в районе цели и насколько сильна ударная волна от взрыва. Это главное, это настоящее искусство и профессионализм, а всё остальное – второстепенное.

Так, к примеру, Гудериан в своей книге «Танки – вперёд!» к вопросу убойных качеств снаряда обращается неоднократно, скажем, обращает внимание, что в мокрую погоду осколки застревают в грязи и поражающая сила снарядов меньше, чем в сухую, а когда земля скована льдом, то наоборот – осколки рикошетируют и убойные свойства снарядов возрастают и т. д.

Когда в мае 1940 г. немцы окружили англо-французские войска под Дюнкером, то Гальдер, к примеру, записал в своём дневнике:

«По противнику трудно вести артиллерийский огонь, так как в песчаных дюнах наши снаряды не рикошетируют и не оказывают осколочного действия. (Фюрер предлагает использовать дистанционные трубки снарядов зенитной артиллерии)».

А вот пишет маршал И. С. Конев в мемуарах «Сорок пятый», изданных в 1970 г.:

«Стремясь уменьшить потери от фаустпатронов, мы в ходе боёв ввели простое, но очень эффективное средство – создали вокруг танков так называемую экранировку: навешивали поверх брони листы жести или листового железа. Фаустпатроны, попадая в танк, сначала пробивали это первое незначительное препятствие, но за этим препятствием была пустота, и патрон, натыкаясь на броню танка и уже потеряв свою реактивную силу, чаще всего рикошетировал, не нанося ущерба».