Назад, в глубокую тьму, убаюкивающую и обволакивающую. Теперь я — рыба, серебристым мерцанием скольжу в неподвижной воде. Вокруг все спокойно, но впереди… Берег! Я взмахиваю хвостом и поворачиваю обратно. Слишком поздно, слишком.

— Эй, там, без паники. Это я!

— Опасность, ты сказал — опасность.

— Успокойся, не надо волноваться. Ты должен кое-что сделать для меня… для всех нас. Если сделаешь, никакой опасности не будет.

— Говори скорей.

— Пока еще слишком трудно. Ты сможешь все понять через пару дней… если я сумею столько продержаться.

— Почему трудно?

— Только потому, что ты еще маленький.

— Где ты?

— Я на одной планете, она похожа на Землю. Находится на расстоянии 90 световых лет от Земли и улетает все дальше от тебя даже сейчас, когда мы разговариваем.

— Как? Почему? Не понимаю. Так много непонятного. До тебя все было спокойно, туманно.

— Ну-ну, сынок, не волнуйся. Ты молодец, быстро соображаешь, вы еще попадете на Землю. Вы летите к Земле в звездолете, который стартовал с Мироны (это планета, где я сейчас) шестнадцать дней назад.

— Пошли изображение звездолета еще раз.

— Держи…

— Что-то вроде железной матки для всех нас. Это я могу более-менее понять, но ты плохо объяснил мне про расстояние.

— То, что мы называем световым годом, — очень большое расстояние. Я не могу тебе его описать как следует, потому что человеку его по-настоящему не представить.

— Значит, оно не существует?

— К сожалению, существует. Еще как! Но его можно представить только математически. О-х-х-х! Нога…

— Почему ты молчишь? Ты уже и раньше замолкал, так неожиданно… Сначала в твоих мыслях ужасная боль, а потом ты исчезаешь. Отвечай!

— Подожди немножко.

— Я тебя почти не слышу. Теперь мне уже интересно, почему ты молчишь? Ты слышишь меня?

— …это сверх моих сил. Джуди, любовь моя, если б только я мог связаться с тобой…

— С кем ты разговариваешь? Отвечай немедленно! Это все так неприятно. Тебя так плохо слышно, так трудно понять, что ты говоришь.

— Позову тебя, когда смогу…

Боль и страх. Всего лишь сигналы от его мозга к моему, но в них есть что-то смутное, что-то очень неприятное. Наверное, тоже родовая память.

У меня плохая память. Неразвитая. Нужно ее тренировать. Он что-то сказал такое… я должен вспомнить. А, собственно, зачем? Это ведь меня и не касается по-настоящему, я здесь в безопасности, всегда в безопасности в этой темноте.

Вспомнил! Здесь ведь рядом еще одна сестра. Почему он не связался с ней? Может, я смогу, я ведь ближе.

Сестра! Сестра! Я тебя вызываю. Этот стук идет от нее, но она молчит.

Нет, это все мое воображение. Я разговариваю сам с собой. Постой! Я ощущаю его мысль как какую-то отдаленную пульсацию. Он снова вызывает меня. Не стоит прислушиваться к его головоломкам.

Любопытно.

— …гангрена, как пить дать. Умру раньше, чем эти синие черти донесут меня до деревни. У нас с Джуди было столько планов… Ты слушаешь, сынок?

— Нет-нет.

— Слушай внимательно, — я расскажу тебе, что ты должен сделать.

— Хочу что-то спросить.

— Не нужно, пожалуйста. Слышимость между нами все время ухудшается, скоро мы будем за пределами психической связи.

— Безразлично.

— Сыночек, маленький мой, ну конечно же, тебе еще все безразлично! Как жаль, что я так рано разбудил тебя.

— Непонятное ощущение, полуприятное — благодарность, любовь? Наверняка, родовая память.