|
– Илья Сергеич, это вы? – Да, Сережа, что-то случилось? – Бросайте всё и – немедленно в порт! Возьмите с собой огнетушители и… – Подожди, Сергей, но как раз сейчас мы никак не можем… – А я говорю: всё бросайте и быстро сюда – Вознесенскому срочно нужна помощь! Он ранен! – Как? Опять?! Что стряслось-то? Трубку взял Кирилл. – Что там у вас? – Вознесенский ранен. Сейчас – без сознания. Проникающее ранение в живот, возможно, сломана пара ребер, я не знаю, я же не врач… Хватай Соловьева, берите джип и летите сюда… – Всё ясно. Но мы приедем не раньше, чем через полчаса! – Это ещё почему? – Да потому! Камера с установкой блокирует шлюз каждые полчаса, вот что! И сигнализация гудит! Мы же без карты зашли, я просто код подобрал и всё… А кто знал, что тут ещё и это! – Твою мать! В общем, как выберетесь, забирайте все огнетушители, какие увидите, прыгайте в джип и – в порт! Ясно? – Ясно. А куда именно в порт-то? – Мимо не проедешь, не беспокойся. Вы протокол установки достали уже? – Как раз сейчас собирались, но ты позвонил. – Понятно. В общем, жду. – Давай, держитесь там. Сергей выключил телефон и подошел к Вознесенскому. Тот лежал на спине, на куртке Сергея, наспех перевязанный бинтом из автомобильной аптечки. Они находились на том же причале, под узким навесом для рыбаков, расположенном в трехстах метрах от горящего катера. Воздух был наполнен дымом и гарью, но тащить раненого дальше Сергей не решился. – Что за чушь ты городишь, Богданов… – вдруг заговорил Вознесенский хриплым голосом. – Какое ещё «проникающее ранение»… Садануло какой-то железякой, ну поцарапало, ну крови немного вытекло, ребро может… А ты уже паникуешь… Он пошевелился, как будто собирался подняться, но, застонав, снова лёг. – Насчет ребер ты, наверное, прав… Но насчёт остального – не дождетесь… – Платон Евгеньевич, не надо шевелиться! Сейчас прибудут ребята, поедем в больницу, вы с первым ранением ещё даже не… – Богданов. Скажи. Лёва – что? Он… – Платон Евгеньевич, понимаете… – Говори! – Он погиб. Катер взорвался. Несчастный случай. – Случай… Вознесенский закрыл глаза. Его дыхание стало более глубоким. Не зная как вести себя, Сергей просто сел рядом. – Два месяца назад Лёве исполнилось двадцать шесть. Мать умерла, когда ему было восемь, а я всегда был слишком занят… Ты говоришь – случай… Я знаю, что потерял сына не сегодня, я знаю… Нго-Хэ как-то сказал, что никто не умирает. Что мы зря гонимся за «полем бессмертия». Я тогда ответил, люди знают это, и просто хотят дополнительных гарантий… Я казался себе остроумным. Лёва прошел процедуру «завершения» одним из первых, но как видишь, это не стало гарантией… Он замолчал. Сергей тоже не испытывал желания разговаривать. Сейчас ему хотелось просто отдыхать – сидеть и продолжать бесконечно разглядывать сине-зеленую поверхность океана. С тех пор, как он попал сюда, происходящие события перестали быть результатом его действий и решений. |
