Так они и поступили. Работники прокуратуры, получив устное распоряжение, через пару часов вынесли из дома всё то, что могло представлять хоть какой-то интерес для дальнейшего разбирательства по этому делу, погрузили добро в два грузовика и спустя несколько минут все машины уехали. Омоновцы, погрузившись в свои автобусы, уехали последними и толпа приблизилась к кирпичному забору, за которым, метрах в восьми, стоял свежеокрашенный большой бревенчатый дом с красивыми импортными окнами, забранными резными наличниками. Какой-то высокий седой мужчина достал из-под полы бутылку с бензином, воткнул в её горлышко свой носовой платок, поджег его и, с силой зашвырнув бутылку в окно дома, злым и ожесточенным голосом выкрикнул:

       - Паскуда! И весь их род паскудный был!

       Бутылка из-под шампанского разбила стекло и, запутавшись в шторе из плотной ткани, как-то медленно скользнула вниз. Через несколько секунд в доме полыхнуло яркое пламя и шторы мгновенно занялась огнем. В дом из толпы полетело еще несколько бутылок с бензином, а кто-то зашвырнул в разбитое окно даже пластиковую канистру, наполовину заполненную бензином. Через несколько секунд она рванула и дом заполыхал, весь охваченный ярким пламенем. Толпа отшатнулась назад и в стороны, но люди не расходились и молча смотрели на то, как горит логово Василиска.

       Из всех машин, которые приехали сегодня поутру к дому, остался один только автобус с телевизионщиками, но им не дали снимать до тех пор, пока дом не подожгли и лишь после того, как поджигатели скрылись в толпе, они смогли нацелить свою телекамеру на горящий дом и снять людей угрюмо глядящих на пламя. Подъехавшие минут через десять пожарные, не спешили выходить из своих машин, а когда дом Василиска разгорелся по-настоящему, они, наконец, размотали свои рукава и стали охлаждать струями воды стены и крыши ближайших домов, чтобы не допустить распространение пожара. На дом же старого чекиста Лацердса, корчащийся в ярком пламени, они даже не смотрели, а если и бросали на него косой взгляд, то только для того, чтобы выругаться и плюнуть в ту сторону.

       На противоположной стороне улицы, не обращая никакого внимания на нестерпимый жар, стояли двое молодых мужчин, следователей из областной прокуратуры. Именно они приехали к этому дому рано утром с ордером на обыск и, не докричавшись хозяина, перелезли через забор и открыли калитку изнутри. Позвав понятыми соседей, они вошли внутрь и уже через десять минут началась такая кутерьма, что не приведи Господь. Соседке, спустившейся в подвал, даже сделалось дурно и пришлось вызывать скорую помощь.

       Едва придя в себя, она вновь забилась в истерике и принялась дико кричать. Её насилу успокоили и увезли, но вскоре скорая помощь вновь понадобилась и с воем примчалась вторая машина. Упал в обморок муж той женщины, которую только что увезли. После этого по городу и пошел гулять слух, что следователи нашли кровавого Василиска. Теперь же, когда всё закончилось оба следователя стояли совершенно спокойно и о чем-то переговаривались, глядя на пламя пожара. Каково бы было удивление людей, если бы они услышали вопрос, который задал своему товарищу, курившему сигарету, высокий ладный парень в солнечных очках, спросивший его:

       - Генка, так что мы подарим Толмачу на свадьбу?

       Следователь Никитин, потирая большим пальцем левой руки средний палец правой, на котором было скрыто от людских глаз Кольцо Творения, пожал плечами и ответил:

       - Даже понятия не имею, Серёга. Что мы, два паршивых Верховных мага, можем подарить Создателю? Максимум, на что у меня хватает воображения, это нарвать для его Наденьки огромный букет полевых цветов.