С восточного побережья Сардинии, куда пришел паром, до западного, где находился городок Альгеро, было около трех часов езды. Дронго предпочитал дремать, сидя на заднем сиденье, тогда как Джил с восторгом осматривалась вокруг. Она и до этого несколько раз бывала на Сардинии, и ей очень нравились эти места. Один раз она даже разбудила его, предложив остановить машину, выйти и посмотреть на собор города Сассари, через который они проезжали. Собор был построен в шестнадцатом веке. Они внимательно осмотрели этот шедевр эпохи Возрождения.

К вилле супружеская пара прибыла в седьмом часу вечера; их машина наконец свернула на асфальтовую дорогу, ведущую к вилле.

– Мы почти приехали, синьор, – сказал водитель, обращаясь к Дронго. Он был уверен, что его пассажиры итальянцы, так как Джил говорила на характерном римском жаргоне. А сам Дронго ограничивался лишь некоторыми замечаниями.

У въезда на территорию виллы был установлен шлагбаум и небольшая ограда. Здесь же стоял охранник. Он подошел к машине и наклонился к окошку.

– Я могу видеть ваши приглашения? – спросил он по-английски, но с сильным акцентом.

– Мы их не взяли, – рассмеялась Джил, заговорив по-итальянски, – но нас пригласил сам синьор Чистовский, – в европейских языках не было краткой буквы «и», поэтому фамилия владельца дома звучала как «Чистовски».

– Как мне передать? Кто приехал? – уточнил охранник. Ему было лет тридцать пять.

– Скажите, что господин Дронго с графиней Вальдано, – сказала Джил, – в приглашении были указаны наши имена.

Охранник кивнул.

– Можете проезжать. Меня предупреждали, графиня.

Машина проехала дальше.

– Кажется, в Италии я только твой супруг, – пробормотал Дронго.

– Тебя это огорчает?

– Нет. Даже радует. Значит, я тоже немного приобщился к вашей родовитой аристократической семье.

– Боюсь, что у тебя ничего не получится, – притворно вздохнула Джил, – сам брак еще не гарантия приобщения к аристократической семье. Ты всего-навсего муж графини Вальдано, но у тебя самого нет никакого титула.

– Ладно. Убедила. Кажется, в Великобритании есть контора, торгующая титулами. Придется написать им, чтобы продали мне титул барона или маркиза. А еще я отправлю письмо в Кембриджское общество. Там есть контора для тщеславных дураков. За деньги тебя включают в справочник «Кто есть кто» и даже объявляют человеком десятилетия или столетия. Можно даже тысячелетия, но за соответствующую плату.

– Так нельзя, – рассмеялась Джил, – это просто неприлично.

– Начало двадцать первого века, – напомнил Дронго. – Одиннадцатого сентября самолеты врезаются в башни, убивают тысячи ни в чем не повинных людей и десятки детей и женщин в этих самолетах, а потом еще Беслан, где гибнут сотни детей. Я уже не говорю про конфликты в Африке или на Ближнем Востоке, где ежедневно убивают десятки несчастных случайных прохожих и счет идет на сотни тысяч жертв. О каком приличии мы говорим в наше время? Все на продажу. Совесть, честь, вера в Бога и даже любовь. Или ты думаешь иначе?

– Это какое-то параллельное существование, о котором я стараюсь не думать, – призналась Джил, – пока ты колесишь по всему миру, мы с детьми ведем несколько иную жизнь.