Шофер вел уверенно, будто тут и родился, в этом городе у моря, а не оказался здесь в составе освободительной армии считанные дни назад.
Гриценко еще раз внимательно посмотрел на него сзади – нет, и затылок и морда совсем рязанские, будто только сейчас из родного колхоза
призвали на защиту Родины.
– Как он дорогу не путает? – все же спросил он у подполковника, кивнув на водителя.
– Наш человек, – с гордостью пояснил сопровождающий, – бывал здесь ранее. Он заговорщически приложил ладонь ко рту. – «Пятая колонна», так
сказать. Неужели разведка, подумал Гриценко, но не стал « переспрашивать: слишком любопытных, в не касающихся тебя самого сферах, в армии
не поощряли. Четкое разделение обязанностей, вот что крепило всю механику победы, и Гриценко вполне разделял это утверждение. Он снова
воззрился в темноту. Лишь в свете закрытых маскировочной маской фар временами мелькали какие-то детали, да несколько раз их останавливал
вооруженный патруль, вблизи стоящих на обочине „БТ-7“. И все-таки даже в этих отдельных кусках пейзажа угадывалось отсутствие разрушений,
он прекрасно помнил немецкий порт Варнемюнде – вот кому досталось, живого места не было. Штурмовая и бомбовая авиация потренировалась там
вовсю. Сколько они тогда мучились с подъемом подводных лодок, затопленных прямо у пирса. А толку от них так и не оказалось никакого, легче
новую построить, чем такие дыры залатать. А сколько распухших, вонючих трупов подводников они тогда из них извлекли. Гриценко отогнал
неприятные воспоминания.
За отвлеченными разговорами они добрались до порта. Однако и здесь было хоть глаз выколи.
– Маскируемся, – снова прокомментировал оперативник. – Флот с Черного моря пока не может подойти, а кто нас прикроет.
– А авиация? Вон сколько ее на аэродроме было.
– Да, – повернулся в темноте энкавэдэшник, – а если их линкоры подойдут или эсминцы. Вы помните, что они сделали в южной Франции.
Гриценко помнил, в смысле читал. Тогда англичане потопили флот бывшего союзника – Франции, после того как Петен сдался. «Да, не хотелось бы
здесь этого, – подумал он. – Здесь кораблей поболе будет, и сколько первоклассных, о которых советскому флоту пока только мечтать. Правда,
кто-то рассказывал, что линкоры у нас тоже строятся, но когда их еще доведут до ума, да и не просто их с Балтики переправить сюда, под
носом у Великобритании, не говоря уж о том, что там они нужнее.
Затормозили возле самого трапа. Сердце защемило от ударившего в нос знакомого запаха моря и большого корабля. У них проверили документы,
подсвечивая фонариком, и пропустили наверх. Поднимаясь по раскачивающейся в темноте лестнице, Гриценко испытывал радость, как будто уже
качался на капитанском мостике посреди Средиземного моря:
Когда за ними неслышно закрылась обрезиненная по краям дверь, он едва не ослеп – от многочисленных ламп. Здесь их встретил старшина
пехотинец.
– Наденьте! – сказал он повелительно, отдавая честь.
Это были противогазы. Гриценко не пользовался ими давненько, он больше привык к респиратору, при отработке учебных тревог по тушению
корабельных пожаров.
– А зачем? – вырвалось у него невольно.
– Надо, надо, – подстегнул его опер, сам он уже облачился и говорил словно из закрытого отсека. |