— Рик! — Ее лицо жалобно скривилось. — Что ты мне хочешь сказать? Что Таггарт либо мертв, либо он замышляет убить Ивена?

— Именно это я и пытаюсь донести до твоего сознания, Розмари, — произнес я мрачно.

— Боже мой! — Она прижала руки к лицу. — Ах, если бы это все было только в его воображении, как продолжает убеждать его Ларри!

— Попробуй хоть на минуту взглянуть на вещи с точки зрения пессимиста, — посоветовал я.

— Да не могу я! — выдавила она. — Черт бы тебя побрал, Рик! Ты уже вдолбил в меня эту самую точку зрения, и мне теперь с ней жить... Разве не хватит с меня?

— А теперь, интересно, за кого ты так переживаешь? — рявкнул я. — За Ивена? Или за себя?

Она подняла на меня глаза, в них горело теперь только презрение ко мне.

— Ты... — Она словно выплюнула это слово в меня. — Ты можешь думать, что хочешь! Ты считаешь, мне есть дело до того, какие мыслишки там шевелятся в твоей маленькой башке, наполненной дерьмом? Да я плевать на тебя хотела, на могилу твою...

— Ага, вот так?! — Теперь я тоже заорал в полный голос. — Ну довольно! Теперь покрепче держись за свой передок, сейчас ты услышишь самое худшее, сука!

— Я не...

— Заткни свое хлебало и слушай! — заорал я. Розмари в испуге отпрянула назад, ее рот пару раз открылся и закрылся снова, словно у рыбы, выброшенной на песок.

— Представь себе, что Таггарт затаился где-то поблизости и собирается убить Ивена. Ну и как он это сделает, ты думаешь? Он что, внезапно появится в ванной и скажет Ивену: “Пиф-паф, я пришел тебя убить”? И сразу же исчезнет снова?

Ее губы неудержимо кривились, она безуспешно пыталась сложить их в насмешливую гримаску.

— У него нет таких снарядов, которые сами собой наводятся на Ивена Каррена, — продолжал я. — Значит, он не может убить Ивена, не приблизившись к тому. Так что сперва ему нужно вылезти из своей норы, а само это уже на девяносто процентов снижает его шансы на успех. Прошлым вечером студия “Стеллар” наняла меня, чтобы я удостоверился, что Ивен жив и здоров, а если ты думаешь, что я готов потерять денежного клиента из-за такого недотепы, как Таггарт, то ты просто спятила!

Я глотнул хорошую порцию бурбона, чтобы прочистить горло, а также потому, что мне больше нечего было сказать. Розмари опустила голову, широкие поля сомбреро скрывали ее лицо. Я курил сигарету и потягивал виски. Через некоторое время она подняла лицо — теперь оно было залито слезами.

— Спасибо, Рик, — сказала она. — Именно это мне и нужно было. Сперва оплеуха, а потом — немножко надежды...

— Да, и еще целый стакан виски, — заметил я. — Он стоит прямо под твоим носом почти совсем нетронутый.

— Ладно... Ты не возражаешь, если я сперва умоюсь? Пока она ходила в ванную, я налил себе еще. “Черт бы побрал тебя, Дженни Дурант! — думал я с ожесточением. — Почему ты не могла выйти за какого-нибудь приличного парня, у которого предел мечтаний — хорошенький домик в пригороде и пятеро ребятишек, резвящихся во дворе? Тем самым избавила бы меня от необходимости принять решение, которое я принимать не хочу, чтобы не брать на себя ответственность..."

Розмари вернулась, но в комнату не вошла, а, остановившись в дверях с сомбреро в руке, пристально уставилась на меня.

— Извини, если что не так. Сегодня мы с тобой оба вышиблены из седла. Иди выпей как следует! — сказал я, стараясь скрыть свои собственные противоречивые чувства.