|
Если бы мама знала, она уже с утра отправилась бы в церковь: молить бога за успех дочери. И названивать с вопросами: «Ну, как все прошло?» – начала бы не в десять вечера, как Валерочка, а еще в полдень. А потом раззвонила бы о Танином успехе всем своим клушкам-подружкам. Ни к чему Тане столь пристальное внимание к собственной персоне. Вот отчим – другое дело. Он тоже болеет за ее успехи, да, может, и побольше маминого, но сдержанно, по-мужски. Без ажитации. Поэтому с ним и делиться приятно.
– Все прошло нормально, Валерочка, – проговорила Таня в трубку. – Просто прекрасно. Заказчик доволен. – Поздравляю. – Спасибо. – Тогда почему ты до сих пор в офисе сидишь? Надо успех праздновать. «Может, сказать ему про Леню? Все-таки отчим – полковник ФСБ. Если не поможет, так хоть совет даст?» Искушение было велико, но в итоге она решила: «Нет, пока не надо. Рано Валерочку будоражить. Попробуем справиться собственными силами». – Да рано, Валерочка, праздновать. И не с кем, честно говоря. Вот потому и сижу, – улыбнулась она. И соврала: – К тому же надо срочно исправить в концепции отдельные мелкие недостатки. – Хватит-хватит, не засиживайся в конторе-то, – по-отечески пробурчал Валерий Петрович. – От работы после семи вечера все равно никакого толку нет. – Это у тебя нет, потому что ты ранняя пташка. А я сова. Я к ночи только раскочегариваюсь. – У тебя ничего не случилось? – Да нет. А почему ты спросил? – Да голос у тебя какой-то… – Да нет, что ты! А как ты там, в Москве, без меня? – Таня срочно принялась переводить разговор на другую тему. – Скучаю. – Как твое здоровье? Давление? Не шалит? Прошедшей зимой отчим загремел в госпиталь: давление двести двадцать на сто, микроинсульт. Мама, Юлия Николаевна, тогда развела панику. Высказывалась в смысле, что скоро, мол, хоронить Валерия Петровича придется. Татьяна на нее только цыкала. Уверяла, что Ходасевич так просто не сдастся и проскрипит еще до ста лет. До ста не до ста, но в тот раз отчим выкрутился на удивление даже быстро. Теперь только давление сам себе дважды в день мерил да атенолол с анаприлином временами пил. – Врач говорит, что у меня давление, как у двадцатилетнего: сто двадцать на семьдесят. – Не врешь? – Святой истинный крест. – Как там мама? – задала дежурный вопрос Татьяна. – Прекрасно. Цветет и пахнет. – Передавай ей привет от меня. И поцелуй. – Привет передам, целовать не буду. Отчим и ее мама развелись, когда Таня была совсем девочкой. И все эти годы Валерий Петрович отношения с бывшей женой поддерживал, но своего снисходительно-усмешливого отношения к ней не скрывал. – Как там у вас в Москве погода? – Дожди обложные. Льет пятый день, с утра до вечера. – А у нас уже жара. – Можно позавидовать. – Нечему завидовать, Валерочка, все равно я не на пляже, а в офисе парюсь. – А ты береги себя. Работа не волк, в лес не убежит. – Кто бы говорил. – Как раз я-то имею право. Я пенсионер, а стало быть, бездельник. – Ну, вот и я на пенсии отдохну. – Лучше начинай прямо сейчас. От легкого, ни к чему не обязывающего трепа с отчимом у Тани потеплело на душе. Подумалось: что бы ни случилось, хотя бы один человек всегда будет на ее стороне. А то сегодня, из-за дурацкого исчезновения Лени, ей временами стало казаться: она одна, совсем одна – против всех. |
