Тем не менее обычай браков все-таки сохранился у парий, и когда молодой человек достигает шестнадцатилетнего возраста, он начинает искать себе жену. Только при этом он вовсе не имеет в виду приобрести себе подругу жизни и создать семью в нашем смысле слова, а ему просто желательно обзавестись рабочей скотиной, на которую можно взвалить большую часть хозяйственных дел и забот.

Как только он наметил себе невесту, он сейчас же начинает накапливать (если только не позаботился сделать это раньше) большой запас разного зерна, кореньев, и в особенности кокосового вина. Эти припасы ему совершенно необходимы для того, чтобы в течении целого месяца обильно кормить всю семью своей невесты, причем подразумевается, что вся эта семья в течение этого льготного месяца освобождается от всяких забот по собственному пропитанию. Вообще, пить и есть до отвала — высшее блаженство для парии, и если при этом он избавлен от всяких забот и трудов, то этим завершается весь цикл его мечтаний, так что жених, не позаботившийся о достаточно обильном запасе продовольствия, будет только напрасно тратить время на ухаживание. Да с ним и разговаривать не станут.

А собирание этого запаса — дело весьма хлопотливое. Надо собственноручно наплести корзинок, циновок, надо наловить разных редких птиц и животных, надо приручить гепарда, и все это сбыть за деньги европейцам, любителям разных редкостей. А главное, надо длительно и осторожно странствовать в жатвенное время по полям, садам и огородам соседних земледельцев, чтобы наворовать там как можно больше всякого съедобного добра. И вот во всеоружии этого оригинального приданого искатель спутницы жизни предстает перед очами ее родителя. С ним в этих случаях всегда являются в роли ассистентов два-три родственника или друга. Претендент, обращаясь к хозяину, держит такую речь:

— Отдай мне эту женщину. У меня есть чем сотворить радость вашему чреву в продолжении месяца.

Родитель начинает торговаться. Ему, конечно, желательно, чтобы даровое кормление и сопряженное с ним блаженство праздности продолжались как можно подольше. И вот он принимается превозносить добродетели своей дочки. Она каждый день приносит домой столько-то и столько-то вязанок хворосту; она собирает столько-то зерна, плетет столько-то корзин. С такой женой муж не будет знать никаких забот, будет сыт, не ударив палец о палец. А претендент на руку его дочери только и знает, что преподносит ему при перечислении всех этих пунктов порцию за порцией кокосового вина. Несговорчивый родитель вскоре оказывается под хмельком и становится значительно более уступчивым. И вот наконец он в присутствии двух свидетелей, которых приводит с собой претендент, произносит следующую обычную формулу:

«Даю тебе эту женщину, и пусть злые духи овладеют телом ее, если она не будет повиноваться тебе, как раба».

А претендент и в действительности не представляет себе будущую подругу жизни иначе, как в виде рабыни. С той минуты как она вступает под кровлю убогого шалаша своего мужа, она понесет на себе все самые тяжкие работы. Она будет с утра до ночи бродить по лесам и джунглям, добывая топливо, собирая дикие плоды, разные коренья, травы, молодые всходы бамбука и трупы всевозможных животных, погибших от болезней или старости. По вечерам она будет плести корзины из тростника, ткать грубые ткани и шить из них одежду, если только такого названия может заслужить то, чем парии покрывают свое тело. А ее супруг в это время будет греться на солнышке и если изредка будет прерывать это сладостное времяпровождение, то разве только для того, чтобы избить ее за малейшую провинность.

Дюбуа, долго проживший среди париев, в следующих словах описывает их домашнюю жизнь.

Их нечистоплотность приводит в ужас. Их хижины, кишащие паразитными насекомыми и загаженные всякими нечистотами, способны внушить, пожалуй, еще большее отвращение, чем они сами.