Я вылезла из кровати и накинула одежду — первое, что попалось под руку в этой кромешной темноте. Было холодно, этот холод я ощутила особенно остро. Зона Дня находилась на возвышенности — так что, ночью здесь бывало холоднее, чем в других местах, особенно когда ветер с Гор налетал на холмы Хайгейта, но этот холод был необычным, в нем чувствовалось нечто странное.

Я чиркнула спичкой — не для того, чтобы зажечь лампу, а чтобы взглянуть на пламя. Огонек мерцал и клонился от сквозняка.

Я так и знала. Зона Дня была старым зданием со своим характером и особенностями. Если прожить в этом месте достаточно долго, начинаешь понимать их. Я знала, что в моей комнате огонек может колыхаться только если ветерок дует по коридору от западной лестничной площадки, а единственная возможность для такого ветерка — это оставленная открытой нижняя входная дверь.

Я потушила спичку. Потом надела ботинки и вышла в коридор, осторожно закрыв за собой дверь комнаты.

В коридоре было так же темно, но мои глаза уже привыкли. Едва заметный свет звезд проникал сквозь застекленную кровлю и потемневшие от смога окна, окружая предметы бледным серебристым контуром. Все остальное тонуло в иссиня-черной мгле. Теперь я отчетливо ощущала сквозняк — слабое, но постоянное веяние холодного ветерка.

Я была полностью уверена, что никто не проникал внутрь. Скорее всего, кто-то просто забыл закрыть дверь внизу. У Зоны Дня были отличные системы безопасности — его защищали ограды и безотказные автоматические системы охраны, сенсоры и детекторы движения и взрывные устройства с растяжками — их устанавливали в основном в «глухомани». В общем, Зона Дня точно не была местом, куда кто-то мог запросто проникнуть, оставаясь незамеченным.

Кроме, разве что, безжалостного убийцы, агента когнитэ, который смог сделать это.

Эта мысль успокоила меня. Ключевое слово не прозвучало. Если бы кто-то проник сюда — сработали бы системы охранной сигнализации. И пусть даже убийце из когнитэ удалось обойти их — ментор Заур нашел его прежде, чем тот вышел за пределы тренировочного зала.

Я дошла до лестницы. Кинув взгляд вниз, вдоль поблескивающих перил, на глубокий, длинный пролет деревянного лестничного марша, я почти ничего не видела. Я ожидала увидеть бледный луч света, проникший в открытую дверь внизу. Но никакого света не было. Я снова ощутила сквозняк — легкое дуновение коснулось моей щеки.

Я двинулась вниз, преодолев все шесть маршей к двери внизу лестницы. Мне удалось сделать это совершенно бесшумно. Я знала, на какие старые, расшатанные ступеньки не следует наступать — потому что они жалобно стонали под любым весом — и как нужно ступать по другим, чтобы они не скрипели.

Я спустилась и подошла к двери. Здесь я поняла, почему с лестницы не было видно ни проблеска света — дверь не была открыта, даже не приотворена. Она была захлопнута и заперта на засов с моей стороны, то есть — изнутри. И здесь не чувствовалось никакого сквозняка. Даже холодный ветерок, тонкий, как нож, не тянулся из щелей по краям двери.

Я начала подниматься обратно, вверх по лестнице. Сказать по правде, я ощущала некоторое беспокойство. То, что я увидела, опровергло все мои здравые, рациональные объяснения.

Итак, я поднималась вверх по лестнице. Преодолев половину из шести маршей, я оступилась и ступенька заскрипела под моей ногой. Я замерла. Я ожидала. Никакого движения. Ни звука в ответ. Я медленно выдохнула и мысленно выругала себя. Беспокойство сделало меня неосторожной и вынудило совершить ошибку. Беспокойство порождает поспешность, — как учил нас ментор Заур, — а поспешность приводит к неосторожности. Неосторожность — вот ваш злейший враг. Неосторожность — не больше и не сильнее вас, сама по себе она даже не представляет никакой угрозы, но именно она способна привести вас к скорой погибели.