— Но я была… — начала я и умолкла. Я едва не оговорилась, а это было бы непоправимой ошибкой, которая позволила бы понять, что я не прибыла с другой планеты, а родилась здесь. — Мне говорили, что Орфеанская война была всего несколько сот лет назад. Триста лет, или около того, полагаю.

И тут Лупан сказал самую любопытную вещь из тех, что я слышала в этот день. Он сказал:

— История повторяется, леди. Эвдемонические войны в этой части субсектора Ангелус велись с перерывами в течение последних пяти тысяч лет. Может быть, и дольше. Постепенно их перестали отличать одну от другой. Они всплывают то тут, то там в официальных материалах, пока через некоторое время любую из них не начали называть просто «Война».

— Конечно, но…

Он снисходительно улыбнулся.

— «Блэкуордс» существует здесь очень и очень давно, мамзель. Семья знает и помнит все это. Санкур пережил множество войн. И мы всегда восстанавливались после войны. И все эти войны были одной и той же «Войной».

— Но — Святой? Святой Орфей, который вел нас к победе…

— Все святые похожи друг на друга так, что не отличить, — произнес он. — Эвдемония, миледи. Война добрых демонов. Мы так воюем все время. Мы создаем ангелов, чтобы победить тьму. И однажды они не просто изгонят тьму — они ее завоюют. Ангелы, мамзель. В конце-концов, мы ведь находимся в субсекторе Ангелус.

— Не понимаю… — начала я.

— В этом нет необходимости. Никто и не должен понимать, кроме самых возвышенных и испытавших озарение. Новый Орфей появляется каждые несколько поколений, он благословен видениями и открытым ему знанием, вознесен над другими смертными. Он заставляет армии Санкура и близлежащих миров сражаться в новой войне — хотя, вообще-то, это только продолжение одной и той же войны. И никто не оспаривает его власть. Одно лишь слово из уст Орфея заставляет утихнуть любое возражение — хоть планетарного губернатора, хоть самого правителя субсектора. В этом и заключается могущество Орфея — покорять души, очаровывать, изменять решения людей одной лишь силой слова. А если кто-то по какой-то причине все же идет против его воли — для него это становится законным основанием, чтобы развязать войну. Это священная война, попытка исправить и очистить человеческую душу. Вечная война. Война, которая постоянно должна вестись в святая святых, в самом сердце человечества.

Он взглянул на меня. Должно быть, я выглядела крайне встревоженной. Внезапно его поведение резко изменилось. Он, похоже, был смущен.

— Мамзель, приношу извинения, — произнес он. — Я слегка отвлекся. Я сказал не то, что должно. Я… Я не желал вас обидеть.

Чем он думал обидеть меня? Я демонстрировала только озадаченность. Что он видел на моем лице? И что ожидал увидеть?

— Я лишь хотел, чтобы вы не сомневались, — произнес он.

— Чтобы я не сомневалась?

— Что у вас есть союзники. Даже сейчас.

— Союзники, мастер Лупан?

Он колебался.

— Ну, скажем так, я просто хотел, чтобы вы знали — я в курсе. Я хотел показать, что все понимаю. Я специально поместил эту книгу в витрине после… скажем так… событий прошлой ночи. Я полагал, возможно, несколько преждевременно, что это даст вам ключ к пониманию… если это будет необходимо.

— Ключ к пониманию, мастер Лупан?

— Н-ну, скажем так, ключ к тому, чтобы перейти к обсуждению главной темы. «Блэкуордс» никогда не вмешивался в программу. Мы всегда поддерживали Короля. Но, если ситуация изменилась, если обстоятельства стали иными, и, если необходимо более активное содействие… может быть, надежное убежище, или сопровождение при перемещении в более безопасный мир…

— Мастер Лупан, я решительно не понимаю, о чем вы говорите, — произнесла я.