— Вероятно, еще есть надежда, — сказал он.

Ученый понимающе кивнул.

Недавно в Розетте обнаружили безобразный черный камень с тремя текстами, выбитыми на трех языках: древнеегипетском в иероглифах, древнеегипетском в демотическом письме и греческом. Возможно, в нем ключ к разгадке… В прошлом месяце Наполеон ходил на собрание в Институт Египта, основанный им для своих ученых, — там и было объявлено о находке.

И все-таки требовалось еще немало исследований.

— До нас тут никто не занимался систематической работой, — сказал математик. — Наши предшественники — просто грабители. Мы же сохраним найденное на века.

Очередная революционная мысль, подумал Наполеон. Очень в духе Монье.

— Проводи меня! — приказал он.

По лестнице, выложенной на северной грани, они поднялись на платформу двадцать метров высотой. Несколько месяцев назад, впервые осматривая пирамиды с группой офицеров, Наполеон внутрь забираться не стал — не хотелось ползти на четвереньках перед подчиненными. Теперь он, с кожаной сумкой на шее, пригнувшись, нырнул в извилистый коридор. Ход шириной и высотой не более метра сначала плавно спускался к сердцу громады, а затем шел вверх. Впереди виднелся квадратик света.

Наконец коридор закончился, оба выпрямились. Чудесное место… Наполеона охватило благоговение. В свете мерцающих масляных ламп он осмотрел потолок. Метров десять, не меньше. Дальше шел подъем в глубь гранитной кладки. С обеих сторон, точно консольные балки, постепенно сходясь в узкий свод, выпирали сложенные одна на другую каменные глыбы.

— Великолепно, — прошептал он.

— Мы назвали это место Большой галереей.

— Подходящее название.

Вдоль стен галереи тянулись гладкие пандусы. Между пандусами пролегал коридор шириной в метр. Ступеней не было, только ровный крутой подъем.

— Он наверху?

— Да, генерал. Прибыл час назад. Я провел его в Камеру царя.

Наполеон придерживал сумку рукой.

— Подожди внизу. Снаружи.

Монье собрался уйти, но в последний миг обернулся:

— Вы уверены, что хотите пойти один?

Наполеон неподвижно смотрел в глубь Большой галереи, вспоминая бесчисленные египетские россказни. Якобы в древности по загадочным переходам пирамиды пробирались члены тайных сообществ: входили люди, а выходили боги, обретая в «лоне Мистерий» «второе рождение» — и мудрость жила здесь вечно, как Бог живет в сердцах людей. Почему люди создали эти грандиозные творения? Что за силы вдохновили их на этот гераклов подвиг? Ученые терялись в догадках. Но он знал ответ, он понимал страсть древних — желание сменить узость догматического человеческого мышления на широту просвещенности. Ученые считали пирамиду самой совершенной конструкцией в мире, этаким Ноевым ковчегом, колыбелью языков, алфавита, мер и весов.

Однако для него пирамида означала… ворота в вечность.

— Пойти должен только я, — тихо проговорил он наконец.

Монье исчез в глубине перехода.

Стряхнув с мундира налипший песок, Наполеон решительно пополз вверх по крутому скату. Длина коридора, по его прикидкам, составляла сто двадцать метров. В конце пути генерал остановился — надо отдышаться. За «Большой ступенькой» открывался ход в низкую галерею, ведущую в облицованную гранитом предкамеру.

Следом шла Камера царя. Самое сердце пирамиды. В стыки между огромными полированными блоками из красного камня поместился бы разве что волос. Комната представляла собой прямоугольник, ширина ее равнялась половине длины. Монье говорил, будто между размерами камеры и какими-то освященными веками математическими константами есть связь.