Клейн примолк снова.

— То есть, по-твоему, становится ясно, что мишенью был именно доктор Шамбор. И Марти — потому что работал с Шамбором.

— Никто пока не взял на себя ответственности за взрыв?

— Пока нет.

— И не возьмут, — предрек Смит.

Клейн невесело хохотнул:

— Я всегда думал, что ты зря гробишь свой талант в медицине, Джон. Ладно. Мы-то с тобой одного мнения, но остальные пока делают хорошие мины, надеются, что смерть Шамбора при взрыве была лишь случайностью. — В трубке послышался вздох. — Но это уже моя работа. А твоя — копать глубже. Найди мне его заметки и прототип, который разработал Шамбор. — Голос Клейна посуровел. — Не удастся захватить — уничтожь. Это приказ. Мы не можем рисковать тем, что такая мощь окажется в недобрых руках.

— Понимаю.

— Как дела у Зеллербаха? Как его состояние?

Джон доложил об изменениях.

— Это неплохо, но гарантии полного выздоровления пока нет.

— Будем надеяться.

— Если он что-то знал или вел заметки, он мог сохранять данные на своем домашнем мейнфрейме, в Вашингтоне. Пошлите туда эксперта-программиста из «Прикрытия-1».

— Уже. Он едва смог пробраться в систему, а когда вошел — ничего. Если Зеллербах и вел заметки, то, по примеру Шамбора, в компьютер ничего не заносил.

— Ну, это была лишь идея.

— И то хлеб. Что дальше?

— Отправлюсь в Пастеровский. Есть там один биохимик-американец, мы с ним раньше работали вместе. Посмотрим, что он мне расскажет о Шамборе.

— Будь осторожен. Помни, официально ты не участвуешь в расследовании. «Прикрытия-1» не существует в природе.

— Сугубо дружеская встреча, и ничего более, — успокоил шефа Смит.

— Ладно. И еще одно... Обязательно переговори с генералом Карлосом Хенце, командующим силами НАТО в Европе. Он американец; единственный, кто знает, какое у тебя задание. Правда, он думает, что ты работаешь на армейскую разведку. Президент лично звонил ему, чтобы предупредить. Люди Хенце тоже работают над делом, и он сообщит тебе все, что ему удалось разузнать. Обо мне или «Прикрытии-1» ему, само собой, ничего не известно. Запомни: пансион «Сезанн», ровно в два часа пополудни. Спроси мсье Вернера. Пароль — Локи.

Было раннее утро. Весенний ветерок доносил аромат цветущих вишен через Приливный бассейн в распахнутые балконные двери Овального кабинета. Впрочем, президент Сэмюэль Адамс Кастилья был слишком встревожен и расстроен, чтобы обращать на него внимание. Он окинул мрачным взглядом троих ближайших соратников, терпеливо ожидавших продолжения по другую сторону массивной сосновой столешницы. Начинался второй год второго срока Кастильи на президентском посту, и менее всего ему сейчас нужен был военный кризис. Сейчас следовало бы упрочить достигнутое, пробить сквозь расколотый конгресс те программы, что не были приняты прежде, и вообще создавать свой образ для истории.

— Ситуация такова, — пророкотал он. — Покуда у нас недостаточно данных, чтобы судить, создан ли уже молекулярный компьютер, и если да, то в чьих руках он находится. Знаем мы только одно — у нас его, черт побери, нет! — Президент был крупным мужчиной, с широкими плечами и талией, расползшейся до самого Альбукерке, и, как большинство толстяков, добродушным, но сейчас он с трудом сдерживал раздражение и злобно посверкивал глазами из-за рутиловых очковых линз. — ВВС и наши эксперты-программисты утверждают, что иначе объяснить инцидент на Диего-Гарсия они не в силах. Мой советник по науке заявляет, что консультировался с крупнейшими специалистами в этой области, и те утверждают, что причин для обрыва связи можно найти миллион, начиная с каких-нибудь атмосферных аномалий.