Джон показал свое удостоверение личности охраннику в будке. За спиной охранника стоял часовой с автоматом «ФАМАС» калибра 5,6 мм на изготовку.

— Это там была лаборатория доктора Шамбора? — поинтересовался Джон у охранника по-французски, пряча удостоверение в карман и кивая в сторону поднимающегося над крышами бледного столба дыма.

— Oui.Там почти ничего не осталось — только стены да печали. — Охранник театрально понурился.

Джон только рад был возможности пройтись — привести в порядок мысли, но воспоминания о Марти не давали сосредоточиться, и, словно в ответ, дневной свет померк. Он поднял взгляд — на солнце наползла туча, стирая краски.

Он остановился, пропуская въезжающую на территорию машину, и двинулся по дорожке в сторону дымного столба — первого увиденного им материального следа катастрофы. Вскоре он увидел и второй — присыпавшую листья и асфальт сажу и сизый пепел. Ноздри тревожил запах гари. На лужайках валялись неубранные тельца пичуг — воробьев, соек, пустельг, — сметенных с небес взрывной волной или погибших от жара.

Чем дальше заходил Джон, тем толще становился полог праха, накрывавший саваном здания, деревья, траву и указатели... все вокруг. Ничто не осталось неоскверненным. И наконец, завернув за угол, Джон увидел сами руины — груды почерневших от сажи кирпичей и обломков. Три из четырех стен остались стоять, хотя и покосились, и теперь зловеще чернели на фоне серого неба. Агент невольно сунул руки в карманы, хотя было не холодно.

Приостановившись, он оглядел место взрыва. Лабораторный корпус был велик — с ангар размером. В кольце оцепления мрачные пожарники и спасатели вели раскопки. Служебные собаки вынюхивали выживших. У поребрика стояли два остова автомашин; указатель рядом сплавило в стальную фигу. Рядом ждала машина «Скорой помощи» — скорее на случай, если один из спасателей поранится сам, чем если найдется кто-то живой под руинами. Джон с тяжелым сердцем наблюдал за этой картиной.

Опасливый солдатик, не подходя близко, потребовал предъявить документы.

— Доктора Шамбора пока не нашли? — поинтересовался Джон, демонстрируя свою карточку.

— Не могу говорить, сударь.

Агент кивнул. Что же, у него есть и другие источники сведений. Теперь, увидев руины, он окончательно убедился, что здесь ничего не узнает. Только по счастливой случайности кто-то вообще уцелел при взрыве. Например, Марти. Он подумал о том, какие чудовища могли сотворить такое. И гнев вновь вспыхнул в его груди.

Вернувшись на улицу Доктора Ру, он перешел ее и направился к воротам «старой площадки». Там ему пришлось показать документы в третий раз — очередному институтскому охраннику и вооруженному часовому за его спиной. Убедившись, что Джон тот, за кого себя выдает, охранник объяснил, как пройти в лабораторию его коллеги и старого друга Майка Кирнса.

Проходя мимо старинного здания, где жил, работал, а теперь и покоился Луи Пастер, Джон поймал себя на мысли, что, невзирая на обстоятельства, ему приятно вернуться вновь в эту колыбель академической науки. В конце концов, именно здесь Пастер еще в девятнадцатом столетии провел свои блистательные эксперименты по определению природы брожения, приведшие его не только к первым бактериологическим опытам, но и к открытию стерилизации, переменившему взгляд мира на микроорганизмы и спасшему бессчетные миллионы жизней.

Шедшие по стопам Пастера исследователи совершали открытие за открытием, избавляя планету от таких напастей, как дифтерия, чума, полиомиелит, столбняк, туберкулез и даже желтая лихорадка. Неудивительно, что из стен Пастеровского института вышло больше нобелевских лауреатов, чем из большинства стран мира.