— Привет, Джон! — В лабораторию въехала инвалидная коляска цитолога Ларри Шуленберга, еще одного члена команды. — Слышал, что случилось в Пастеровском?

Джон поднял голову. Для своих пятидесяти с лишком бритоголовый, загорелый Шуленберг был необыкновенно энергичен и мог похвастаться серьгой с бриллиантом в одном ухе и широченными плечами — накачанными за долгие годы хождения на костылях.

— Я не слышал даже, как ты открыл дверь. — Смит осекся, заметив, как непривычно мрачен Ларри. — В Пастеровском? — переспросил он. — А что? Что-то серьезное?

Лаборатории Пастеровского института, наравне с ЦКИЗ и ВМИИЗ США, были одними из лучших в мире.

— Взрыв, — мрачно ответил Ларри. — Мощный. Есть жертвы.

Он выдернул листок из груды распечаток, которую придерживал на коленях.

Джон едва не вырвал заметку у него из рук.

— Господи боже! Как? Несчастный случай?

— Французская полиция другого мнения. Возможно, и бомба. Уже проверяют уволенных работников. — Ларри развернул кресло. — Я решил, тебе будет любопытно, — бросил он через плечо. — Мне сообщил «мылом» Джим Трейн из Портон-Даун, так что я скачал всю статью. Посмотрю, кто уже на месте. Всем будет интересно.

— Спасибо.

Смит прочел заметку прежде, чем дверь успела затвориться. Потом, подавляя сосущее ощущение под ложечкой, перечитал...

Уничтожена лаборатория Пастеровского института

Париж. Вчера в 22:52 мощный взрыв разрушил трехэтажное здание лаборатории Пастеровского института. Погибло по меньшей мере 12 человек, еще четверо находятся в критическом состоянии. Поиски жертв продолжаются.

Следователи пожарной охраны утверждают, что причиной взрыва послужил теракт, однако до сих пор ни одна группировка не взяла на себя ответственность. Следствие продолжается; ведущей версией остается месть недавно уволенных сотрудников.

Среди выживших опознан доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму...

Сердце екнуло в груди, «...доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму...»

Марти?!

Джон машинально смял распечатку. Перед глазами всплывало лицо старого друга — кривая улыбка, пронзительные зеленые глаза, готовые то засверкать, то вдруг оловянно погаснуть, когда мысли их владельца уносились без предупреждения в горние сферы. Невысокий толстячок с неуклюжей походкой, будто бы не до конца научившийся передвигать ноги, Мартин Зеллербах страдал синдромом Аспергера, редким психическим расстройством, близким к аутизму. Симптомы его болезни включали, наряду с высоким уровнем интеллекта, невроз навязчивых состояний, полнейшую неспособность жить в обществе других людей и сосредоточение всех способностей в одной области. Для Марти это были математика и электроника. Проще говоря, он был компьютерным гением. Горло Смита стиснул ужас. «Черепно-мозговая травма». Насколько тяжело пострадал Марти? Об этом в статье не говорилось. Джон вытащил мобильник, снабженный шифровальным блоком, и набрал хорошо известный ему вашингтонский номер.

Они с Марти вместе выросли в Айове. Джон защищал товарища от насмешек одноклассников и даже некоторых учителей, неспособных поверить, что парень, настолько умный, не может освоить элементарные правила вежливости. Потом у Марти определили наконец синдром Аспергера и назначили лечение, позволившее толстяку не растекаться мысью по древу. Впрочем, Зеллербах ненавидел таблетки, а потому, как только смог, организовал свою жизнь так, чтоб обходиться без них вовсе. Он годами не покидал собственного уютного домика в Вашингтоне. Там, среди компьютеров последних моделей и программ, которые Марти разрабатывал, его гений мог парить невозбранно и свободно.