на выходе стоит Лиля, дочь Аджиева, держа обеими руками какого-то отвратительного мутанта - с туловищем удава и головой младенца, изо рта которого высунут огромный раздвоенный язык. Можно еще убежать из этой все более сужающейся щели, все-равно в какую сторону, лишь бы выжить. Но что-то не пускает снизу, намертво вцепившись в ступни босых ног. Он опускает голову: доллары, эта проклятая плесень вцепилась в его обнаженную плоть тысячью присосков, и шевелится, с довольным урчанием высасывая из него кровь. Он знает - потом эта плесень сожрет душу, а затем доберется и до мыслей...

- Ва-а-ау-у!- пронзительный звук клаксона вырывает его из небытия в самый последний момент. Остатками мыслей, воли и рассудка он выворачивает руль и вытаскивает свою "жабку" буквально из-под колес накатывающегося рефрижератора с огромными буквами "MAN" по обоим бортам. А затем до самого "Клондайка" ощущает во рту привкус горечи и наждачную шершавость языка, а в руках омерзительно- мелкую дрожь.

"Клондайк" в это полночное время веселится на всю катушку "комендантское время" закончилось, наступил "богемный час"- до утра, до свинского упоения, до упора и постоянной смены партнеров. В этот временной отрезок разрешалось все, что не запрещалось, а все ограничения были сняты автоматически дополнительными взносами на ночное шоу. И собравшаяся сюда элита высшего света спешно переодевалась в раздевалке в поношенные шмотки от "Секонд-хэндз", прожаренные, отстиранные и добросовестно выглаженные. Пит и Дав подменяли друг друга, со смехом выбрасывая на стойку раздевалки горы этого барахла - в основном маечки, тенниски, плавки, шорты и боди. А на ячейку каждого переодевшегося навешивалась вместо бирки визитная карточка.

Затем Пит, не сдерживая больше толпу, открыл дверь и все дружно ринулись в фойе танцзала к самому дальнему углу с баром - шведский стол с выпивкой также входит в стоимость билета. И вдруг в танцзале погас свет и тут же посреди его возникла куча мала из полуголых тел. Женские вопли и визг тут же перемешались с мужским ржанием и отборным матом - кого стесняться в темноте. Впрочем, возмущенных криков не слышалось.

Влад попал сюда в самый разгар веселья - вошел по карточке Светланы через боковую дверь. И тут же покатился на пол, сбитый с ног потными телами, раздирающими друг на друге одежду. На полу его сразу же принялось ощупывать несколько рук, затем из всеобщего бардака прорвался мужской бас, раздавшийся над самым его ухом.

- Господа, тут у меня "дикарь" попался. Представляете, одетый дикарь. Влад вспомнил, что обычно следует за этим: все кучей бросаются на "дикаря" и рвут его одежду на сувениры, не обращая никакого внимания на вопли и стоны несчастного. В такой потасовке могут запросто открутить ухо или откусить нос, а то и глаз выколоть к чертовой матери наманикюренным когтем. Что ж, на то оно и шоу, его девиз:"Кто не хочет, тот не ходит". Ладно, при нынешнем паскудном настроении Влад с удовольствием сейчас поборолся бы за право обладания чьей-нибудь чашечки бюстгалтера шестого номера, но о себе напомнили кассеты, вдавившиеся в ребра через рубашку. Если они лежали у Аджиева под семью печатями, значит, очень ценны для него. А для Влада эта цена возрастает неизмеримо - он вправе запросить за них любой гонорар. Выходит, нужно спасать кассеты. Он свирепо, не признавая правил, вгрызся зубами в руку, мертвой хваткой зажавшую его лацканы, и тут же вздохнул полной грудью, а над ухом вновь взвыл тот же бас, переходящий в тенор. Влад наугад с силой выбросил в сторону вопля кулак и, наверное, попал: глухо чавкнуло и тенор заткнулся.