Глава 7. " С И Н Я Я Б О Р О Д А ".

С самого первого дня, часа, даже минуты, когда Стреляный доставил его и Елену Сергеевну на этот полуобитаемый островок у разъезда, Раздольский знал - он уже был в этом домике, с его постоянным навозным амбре. И в саду был - запахи спелой вишни и осевшей на листьях пыли от пролетавших невдалеке электричек преследовали его с того самого дня, когда Ефрема Борисовича вывели сюда с повязкой на глазах, перед тем, как под страхом смерти выпхнуть из России в Англию. А заглянув перед расставанием в глаза Стреляного там, за углом сарая, когда он сунул ему в руку пистолет, Раздольский твердо уверился - именно этот человек забирал его отсюда в ту памятную ночь прощания с Родиной. И глаза Федора - цепкие, льдистые и беспощадные, сказали ему больше, чем его предупреждение быть всегда начеку. Стреляный знает много, он знает практически все. И что бы им поговорить тогда подольше, где-нибудь в уединении, да хотя бы на бережку того же Рыбного - очень многое могло бы проясниться в дальнейшей судьбе и его, Раздольского, и Елены Сергеевны. Ведь этот крепкотелый парень мало того, что не дурак, он явно не горит желанием сотрудничать с Аджиевым. И если его как следует "подогреть" долларами из заначки Раздольского и со счетов Елены Сергеевны, а затем тонко намекнуть о сотрудничестве - кто знает, как повернется дело. Но проклятая натура адвоката, мягкотелость и уступчивость не дали Ефрему Борисовичу ухватить за хвост синицу, презрев повторное путешествие за кордон, пусть даже с любимой женщиной. Россия тем и знаменита, что из нее невозможно уехать навсегда - рано или поздно возвращаются те, кто не погиб на чужбине насильственной смертью. Но вначале бегут из нее, как от чумы - неизбежности происходящего в стране. А ведь интерес к жизни у любого нормального человека подогревется ее непредсказуемостью - а что там, за ближайшим поворотом, новым витком Судьбы? Полемика, вечный спор между мечтами и насущным, черт бы его драл,Ефрем Борисович тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли, потянулся к бокалу с вином и... встретил внимательный взгляд, полный проницательности и почти материнской ласки - Елена Сергеевна смотрела на него, лежа на полотенце и подперев голову ладонями согнутых в локтях рук. Все, визы получены, билеты на завтрашний рейс в Англию у Ефрема Борисовича в кармане. Деньги Елены Левочкин перевел со счета своего банка на "Бэнк оф Трейд" почему-то без обычной болтовни и подначек, не взяв с нее даже процентов. Все сборы и сомнения позади, Ефрем Борисович долго не знал, что делать с подарком Стреляного, затем спрятал пистолет в досчатом туалете в конце сада, под потолком, надеясь из Англии прозвонить Федору. Они вышли сегодняшней не по осенне-теплой и лунной ночью на берег пруда, чтобы провести время, оставшееся до отлета, наедине с природой. Когда-то еще предоставится такая возможность,- взгрустнулось Елене Сергеевне.

- Извини, забылся,- Раздольский нежно касается ее щеки и снимает с волос заблудившегося в лунном свете муравья.- Знаешь, я вот все думаю почему Бог не сделает, чтобы любящие друг друга сердца с детства принадлежали друг другу? Представляешь, сколько бы счастливых было на земле? Смотри, как мало нужно любящим: кусочек этого пруда, вишневый сад и небольшой кирпичный домик в нем. Идиллия в лунном свете...

- Не утрируй, Ефрем,- Елена Сергеевна переворачивается на спину, прикрыв глаза, позволяет ему ласкать свою грудь, едва прикрытую полоской бикини.- Жизнь познается в борьбе - это уже прописная истина. За любовь, кстати, тоже нужно бороться, иначе это будет не любовь, а нечто среднее между инстинктом и приятной необходимостью. А как же тогда непременные атрибуты: слезы, тоска, ненависть и ревность, наконец? Убери эти чувства и от любви останется быстро надоедающая преснятина, а если точнее обыкновенная случка, процесс воспроизведения потомства.