— У меня к вам предложение, — продолжил выводить меня из себя проклятый немец.

Я тут же нахохлилась как ощипанный воробей, чем вызвала у Петермана улыбку, но уже искреннюю.

— Деловое, — добавил он.

Но напряжение не спало. Слишком сильны были негативные эмоции по отношению к человеку, которое мое буйное подсознание окрестило ни как иначе как «враг».

— Я вся во внимании, — процедила я, тоже скрещивая руки на груди, будто стараясь отгородиться.

— Вы очень талантливы, Евгения и я с удовольствие возьму вас на стажировку в свою команду. Поработаете, освоитесь. Если приживетесь, то возглавите сельскохозяйственное направление.

Из всех этих слов я услышала только одно.

— Сельскохозяйственное направление? Разве в компании «Статус» есть еще сельхозпредприятия?

— Пока нет, но будет. Я хочу создать что-то наподобие этого, — он погладил все тот же скоросшиватель.

— Здесь, — сипло выдавила я.

— Нет, что вы. Это будет гораздо ближе к городу. Все по последнему слову техники. Прямые поставки на заводы. Это большая возможность для вас раскрыть себя как специалиста и…

Больше слушать я не могла, потому что в голове было только три слова, и они к цензурным отношений не имели. Это что же получается: он решил продать старый зачуханный колхоз, что бы построить новый и современный близ города. И где логика? Либо у немцев вопреки расхожему мнению она отсутствует вовсе или я чего-то не догоняю.

— Кто ж работать-то на ферму пойдет близ города? — брякнула я.

— Построим общежития для узбеков. Оформим все легально. Это выйдет гораздо дешевле и проще.

Ага, найми дешевых узбеков, а свои в глухой деревне пускай мыкаются по всему району в поисках работы. Хотя о чем это я! Каким боком русские для этого капиталистического нелюдя свои? Для него люди это просто средство для достижения поставленных задач.

— Нет, — решительно заявила я и поднялась со стула.

С физиономии Петермана съехала приклеенная улыбочка.

— Почему? Вы подумайте, прежде чем отвечать так категорично. Поймите, от чего отказываетесь.

Я встретилась полным ярости взглядом с опешившим немцем и все… меня понесло.

— Я все прекрасно осознаю, господин Петерман. Что мне делать в вашей команде? Строить козни, ябедничать, трястись в ожидании, что меня подставят, очернят и выгонят. Надолго ли ваши новые сотрудники приживаются, пока их не съест ваш костяк? Я немало успела поработать в больших компаниях, что бы понять одну простую истину — не лезь и целее будешь.

— Тогда почему же вы тут лезете?! — в тон мне задал вопрос Петерман.

И так это двусмысленно позвучало, что запал мой поубавился.

— Потому что это место стало мне очень дорого, и я буду бороться до последнего за его благополучие, — совершенно серьезно ответила я.

Немец скривил свою и без того не сильно красивую рожу.

— Говорите как актриса из дешевой мелодрамы. Это, — он развел руками, — просто бизнес.

— А вы говорите — похожи, — горько усмехнулась я. — Для вас это просто бизнес, а для меня это гораздо большее. Не все измеряется в долларах, господин Петерман.

Он смотрел такими глазами, словно у меня голове рога выросли. Я же застыла посреди комнаты в напряженной позе. Знаю, после возможно пожалею, что была вспыльчива и прямолинейна, но уже поздно.

Петерман фыркнул, будто смешком подавился и, поерзав на кресле, наконец, сказал:

— Не уверен, что ваши слова продиктованы разумом.