Домик деда Сени оказался стареньким, слегка покосившимся из-за прогнившего дерева, с позеленевшей от старости шиферной крышей. В глаза сразу бросился палисадник, огороженный сеткой в котором на зависть соседей росли чудные розы самых разных оттенков.

— Это моя Валюшка развлекается, — гордо пояснил старичок.

Хорошо развлечение на старости лет, когда ноги от радикулита не ходят. Слева от калитки был полуразвалившийся сарай, по двору гуляли куры во главе со статным петухом. Вместе с дедом Сеней мы пересекли веранду и оказались в небольшой прихожей и по совместительству кухней.

— Валя принимай гостей! — кликнул дед.

Из глубин дома показалась маленькая морщинистая старушка в белом платке и цветастом халате. Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела меня вместе с вещами и перевела взгляд на супруга.

— Я тебе внучку привел, — отчеканил он, чем вызвал у женщины еще большее недоумение.

— Добрый вечер, — решила представиться я. — Я — Женя. Вы уж извините, что без предупреждения, но Арсений Александрович, сказал, что вы можете мне комнату сдать на время.

Валентина приветливо улыбнулась.

— Зачем сдавать. Так живи. Мой дед если позвал — значит, девушка ты хорошая, порядочная. А если по огороду, да с козой поможешь — вот и вся благодарность.

Я облегченно заулыбалась в ответ. Если честно, то не была уверена, что жена деда Сени окажется такой доброй и отзывчивой женщиной.

— Проходи, проходи внученька, — заколотилась баба Валя. — Иди в комнату, что поменьше — твоя будет. Располагайся, — и повернулась к мужу. — А ты чего старый столбом стоишь?! Иди воды принеси. Девочка, небось, голодная и уставшая. Кормить будем, — цепкий взгляд на меня. — Нет. Не кормить, а усиленно откармливать.

И понеслось. Сначала меня переодели в мой же халат, затем накормили борщом с домашней курицы, потом помогли в старом шифоньере развесить вещи и под занавес выгнали обалдевшую Мурку ловить мышей на улицу.

— Баб Валь, почему вы одни живете? — спросила я, наблюдая, как женщина ставит на меленькую газовую конфорку чайник.

— Раньше с сыном жили, Витей. Умер он.

— Простите. А внуков нет?!

Баба Валя присела со мной на лавку и грустно поведала:

— Мы с Сеней, хоть и рано поженились, но своих детей господь не дал. Взяли Витьку из детдома уже, когда обоим под полтинник был. Хорошим мальчиком рос, трудолюбивым. И за коровой присмотрит и кур накормит, и в школе одни пятерки. А как женился и в город уехал — все пропало… — горестно вздохнула она.

— Почему пропало? — удивилась я.

— Институт как закончил, стал ездить все реже и реже. Оказалось с работы сократили, денег не было. Выпивать начал и Лидка — жена его ушла с ребенком. Уехала к родителям в Казахстан. Больше мы внучка не видели. А Витюша домой вернулся и запил совсем.

— С горя, — понимающе прошептала я.

— Скорее от безделья. Тогда много, кто запил. Совхоз, где все наши работали, развалился. Коров и свиней под нож пустили, людям зарплату по несколько лет не платили. Работать где? Вот и стали мужики от безделья маяться.

Я не могла вымолвить ни слова, пораженная до глубины души, той пронзительной болью, что было наполнено каждой слово, каждый жест женщины, что по вине и воле обстоятельств потеряла пусть и не родного, но от этого не менее любимого сына.

— Но теперь совхоз восстановили. Работа появилась, — сказала я.

Баб Валя сняла закипевший чайник. Достала с полки варенье. Я, не спрашиваясь, стала заваривать мятный чай.