Отхватывали все. Исключением стал начальник службы безопасности. Невысокий, худощавый, усатый дядечка в потертом пиджаке. Он сидел со скучающим видом и лишь иногда тихонько посмеивался себе в усы, когда никто этого не видит. Я, кстати, начала помаленьку дремать. Все же ночью нужно спать, а не книжки читать.

— Ты! — вдруг обратилось ко мне руководство. — Встань!

Сначала не поняла, чего от меня требуется. Да еще в таком тоне. Перевела чуть осоловелый взгляд на Олю. Та сидела, вцепившись пальцами в отчеты и глаза как у мышки из анекдота.

— Вставай-вставай! — нетерпеливо поторопило начальство.

Молчаливо повиновалась, все еще не понимая, что этому чудовищу от меня требуется.

— Что это?! — спросил Кощей Иванович, указывая на всю меня.

— Э-э-э? — совершенно искренне не врубилась я.

— Что на тебе надето?!

Ах, вот он о чем. Я сегодня забила на деловой стиль и вырядилась в черные зауженные джинсы и объемный свитер. Нашел, называется, к чему придраться!

— Одежда, — невозмутимо ответила я.

Видимо мое спокойствие сильно бесило Кощея. Он распыхтелся как чайник на плите.

— Пиши! Пиши, Оля! — приказал он. — Приказ о введения корпоративного стиля одежды.

Оля чуть не подпрыгнула на месте и стала быстро-быстро конспектировать.

Я же не долго думая вернулась на свое место и собралась было снова подремать, но ведь опять не дали…

— Что у тебя на голове?!

Я тяжело вздохнула. Вот ведь прицепился. Голову вчера помыть не успела и закрутила симпатичные рожки.

— Волосы.

— Оля, пиши!

Девушка снова вздрогнула, а я поняла, что начинаю потихоньку звереть.

— Слушайте, а давайте сразу и на нижнее белье регламент напишем, — брякнула я.

Судя по офигевшей роже руководства, шутить в этих стенах изволили впервые.

— Оля, пиши! — подражая Кощеевой манере, величественно сказала я. — Белое, бабушкино из чистого хлопка.

Со стороны коллег послышались слабые, замаскированные под кашель смешки.

— Ты! — почти взвизгнуло руководство, чем и напомнило трясущихся пинчеров моего соседа.

— Слушаю вас внимательно, — улыбнулась я.

— Что ты себе позволяешь?!

— Я? — удивленно хлопаю ресницами. — Ой, извините, ошиблась. Оля, исправь — не белое, а розовое.

Думается мне, у Кощея Ивановича сейчас случится удар от возмущения. И что же мы без него тогда делать-то будем?

— Да вы не нервничайте… не нервничайте Кощее… тьфу ты Константин Иванович, — засуетилась я, шаря по карманам свитера. — Вот! Валерьяночки выпейте. Знаете, как помогает. Я с утречка приняла, и поглядите — как огурчик.

Какая я заботливая покладистая, особенно когда начальству подгадить надо. И ведь никто не ценит… никто! Кощеюшка, золотце окаянное, глядит исподлобья в полном ауте и верно раздумывает, как лучше — просто уволить или по статье.

— Да что же я. Давайте поухаживаю за вами.

И словно курица-наседка кинулась капать в стакан валерьянку. По комнате начал распространяться характерный запах. Коллеги стали потихоньку посмеиваться. Правильно. Не все же Кощеюшке веселиться.

А он бедненький весь побагровел и рычит не хуже колхозного трактора:

— Не нужно мне ничего!

А я в ответ елейным голоском:

— Вы все так говорите. А потом бац — сердечный приступ и мы всем офисом цветочки станем вам носить с апельсинчиками, — и настойчиво пытаюсь подсунуть под нос стакан.