Бывший приятель кашлянул, неловко передернув плечами, и тихо отозвался:

– Понимаешь, Бекер, тут-то все и начинается – то, что я плохо помню… Была девка. Точно – была, но незнакомая, я ее никогда не видел раньше.

– Имя? Как выглядела?

– Имя… – Финк грустно хмыкнул, снова понурившись. – Да до имени ли мне было, а?.. А как выглядела – помню, но тоже так… в общем. Не в моем вкусе она была – плоская шмакодявка, блондиночка такая щупленькая, даже мне по плечо. Но раз уж я уже настроился, то что ж отказываться-то? Мозги еще работали настолько, чтоб понять, что я в моем состоянии сейчас никого уже не подклею, а тут девка сама рвется…

– Поневоле призадумаешься над тем, что проповеди о воздержании имеют в себе некоторый смысл.

Финк на его усмешку не ответил, только бросил мрачный взгляд исподлобья, пробормотав чуть слышно:

– Уж кто б говорил, Бекер, а? Герцогскую племяшку не я ж подцепил? Анекдот: инквизитор два месяца окучивал ведьму…

– Мы обсуждаем сейчас не мою печальную биографию, Финк, – отозвался Курт жестко, и тот спохватился, привстав:

– Да я ж не всерьез, Бекер…

– Забудь. И успокойся: я не оскорблюсь и не уйду, выслушаю до конца. Я сейчас на службе, да к тому же начал первым… Итак, вернемся к нашему разговору. Была другая, невысокая щуплая блондинка без имени. Что произошло дальше?

Финк неопределенно шевельнул плечом, поморщившись, и снова сник:

– Не могу сказать точно. Кажется, что-то было – но я не уверен. Может, это уже был пьяный бред… Только я никогда так не напивался. Бывало, что поутру слабо помнил, но все же помнил, понимаешь, на что я намекаю? А тут вовсе, как во сне, – знаешь, бывает, когда просыпаешься, точно знаешь, что что-то снилось, но что именно – никак не припомнить. Обрывки какие-то…

– Хочешь сказать – тебя опоили? И притащили к телу убитой? Финк, видели, как ты своими ногами шел с ней – вместе. Не вяжется.

– Я не знаю, как это могло быть! – снова чуть повысил голос приятель. – Может, и шел. Куда – понятия не имею. С кем – не знаю. Не помню я ничего такого…

– Ты сказал, что много выпил в тот вечер, – заметил Курт и, осторожно подбирая слова, предположил: – В таком состоянии, Финк, люди творят многое, о чем грезят втайне и что обыкновенно не делают.

Тот подскочил, выпрямившись, почти упав снова на пол, и тихо выдавил:

– Ты что же, хочешь сказать, что это я все-таки ее вот так?! Какие, нахер, тайные грезы, Бекер, ты что – спятил?! Да не трогал я ее!

– Откуда ты это можешь знать, если сам же говоришь, что ничего не помнишь со вчерашнего вечера и до того момента, как тебя взяли магистратские солдаты?

Финк замер на месте, сидя на коленях на каменном полу и царапая ногтем окровавленную штанину; Курт вздохнул:

– Финк, послушай…

– Я просто не мог, – решительным шепотом отрезал тот. – Не мог – и все.

– Финк…

– Это не я. Не я.

– Вернер! – жестко оборвал Курт, и тот умолк, сидя неподвижно в двух шагах напротив и глядя ему в лицо выжидательно. – Сейчас, – продолжил он с расстановкой, – все смотрится следующим образом. По твоему же собственному признанию, ты не имеешь ни малейшего соображения, где ты был и что делал всю предшествующую ночь до самого утра. Я могу рассказать тебе, к примеру, такую историю: ты поссорился со своей подружкой (в очередной раз, опять же – по твоему же признанию), после чего нацелился на другую девицу, которая подсела к тебе сама.