Можно сказать, что платонизм представляет собой первую великую идеологию западного человека, то есть модель знания, которой следует придерживаться как настоящей религиозной веры, тем более что в этом случае само божество излучает мудрость, которую люди могут черпать.

Аристотель, ученик Платона, сформулирует логические принципы, которые сделают эту философию применимой к миру действий и фактов. Его логика, которая на протяжении более двадцати веков будет оставаться основой классической логики, по сути, направляет человека в познании вещей с помощью точного метода, направленного на исключение сомнений и приведение к познанию «истины». Принципы «исключения третьего» и «непротиворечивости»^[5], по сути, представляют собой необходимые инструменты для достижения конечного знания. Концепции истинного или ложного без альтернатив и непротиворечивости в качестве критериев оценки процесса познания становятся строгими инструментами для исключения сомнений и амбивалентностей, тем самым проецируя кодифицированный человеком порядок на мир вещей. Эта форма перехода от платоновского мира абсолютных идей к области аристотелевской логики как инструмента правдивого анализа реальности пробуждает в западном человеке, помимо веры в абсолютное знание, исходящее от Бога, также иллюзию рационального контроля над реальностью через строгость логики.

Имея в виду эти два мощных эффекта экзистенциальной уверенности, мы не можем удивляться тому, как это видение сохранялось на протяжении веков, играя основополагающую роль в западной мысли. Не принимались во внимание теории скептиков^[6] или стоиков, которые, беря за основу сомнение, как метод познания, противоположного абсолютной истине и древним формулировкам логических парадоксов, таких как знаменитый парадокс лжеца^[7], должны были бы поставить в кризисное положение веру в абсолютное знание. И, наконец, безрезультатной была попытка историков, таких как Плутарх, Ксенофонт и Лукиан, через биографии великих исторических персонажей и рассказы об их деяниях вызвать к жизни эпическое и героическое видение, с исторической строгостью возобновляя гомеровскую традицию, которая, однако, как мы хорошо знаем, часто граничила с биографическими рассказами.

С приходом великих монотеистических религий, в частности христианства на Западе, сомнение становится опасностью, своего рода вирусом, который следует искоренить из человеческого сознания: любая форма знания, вызывающая вопросы о существовании Бога или Священных Писаний запрещена.

Одним из самых ярких примеров было разрушение христианами роскошной библиотеки Александрии в Египте, в которой было собрано более восьмидесяти тысяч папирусов, содержащих знания различных культур, с которыми Александр Великий столкнулся во время своего эпического завоевания на Востоке. По сути, библиотека была символом его вселенской империи.

Святой Августин будет первым, кто снова рассмотрит сомнение с философской точки зрения: епископ из Гиппона будет использовать вопросы, направленные на самих себя (автореферентные), как доказательство истины. Августин первым показал противоречивость сомнения: сомневаться во всем невозможно, потому что нельзя сомневаться в самом сомнении. На самом деле, даже агностик, утверждая, что у него нет никакой уверенности принимает как должное убеждённость в том, что уверенности нет, тем самым вступая в противоречие с самим собой.

Сомнение является для Августина обязательным этапом на пути к достижению истины; более того, вспоминая Сократа, Августин утверждал, что сомнение само по себе было выражением истины, потому что я не мог бы сомневаться, если бы не было истины, которая как раз освобождает от сомнений. Следовательно, истина не может быть познана сама по себе, но только в форме опровержения ошибки, и раскрывается в способности сомневаться в ложных иллюзиях, затмевающих путь к ней.

Интересно отметить, как Августин рассматривает действительно щекотливую тему для веры: удовольствие и искушение плоти, подводя их к той высшей любви, чувству, исходящему непосредственно от Бога.